Джонни и бомба

Бигмак и Холодец бросились бежать одновременно. Одним прыжком преодолев церковный дворик, они кинулись к мальчугану, который выплясывал посреди улицы, грозя небесам кулачком.

Самолеты уже были прямо над головой.

Бигмак добежал первым, схватил мальчика в охапку, юзом затормозил на булыжниках и бросился обратно к часовне.

Они были на полпути к церквушке, когда раздался свист.

Они были на верхней ступеньке, когда первая бомба взорвалась в садах.

Они едва успели обогнуть часовню, когда вторая и третья бомба разнесли консервную фабрику.

Они упали и прижались к земле, когда бомбы дождем посыпались на улицу, наполнив все вокруг ревом столь громким, что он закладывал уши, как вата, и светом столь ослепительно-белым, что плотно сжатые веки были ему не помеха. А потом рев достиг земли, и она пошла волнами, как покрывало, которое встряхнули.

Вот это-то и было самое жуткое, рассказывал потом Холодец. Хотя ему было нелегко решить, что же было самое жуткое, потому что жутким было все. Но земле полагается оставаться твердой и надежной опорой, а не проваливаться куда-то, чтобы потом взлететь снова и больно поддать тебе снизу.

Потом раздался звук, похожий на жужжание тысяч разъяренных пчел.

А потом остался только шум рушащихся кирпичных стен и треск пламени.

Холодец поднял голову, очень-очень осторожно.

– Ох… – только и смог выдавить он.

На деревьях позади него не было листьев. А стволы почему-то искрились.

Он медленно поднялся на ноги и посмотрел поближе.

Стекло. Стволы деревьев были густо утыканы осколками стекла. Листьев больше не было, только стекло.

За спиной Холодца Бигмак поднялся на ноги – неуверенно, как лунатик.

Летающая сковорода ударила в дверь часовни с такой силой, что сорвала ее с петель, словно гигантский тупой сюрикен, брошенный опытным бойцом. Каменное крыльцо было завалено осколками кирпичей.

И повсюду было битое стекло, оно хрустело под ногами и продолжало градом сыпаться с неба, оно блестело на стенах, отражая огни пожаров. Стекла было как-то уж слишком много. Похоже, тут было не только оконное…

И тогда прошел дождь.

Сначала с небес пролился уксус.

А потом посыпались маленькие помидорчики, огурчики и луковички.

Бигмак обнаружил, что стоит в красной луже. Он макнул туда палец и облизал.

– Кетчуп.

Холодцу на голову с неба упал корнишон.

И тогда Бигмак расхохотался. Люди смеются по самым разным причинам. Бывает и так, что они смеются просто потому, что вопреки всем шансам остаются в живых и обнаруживают, что у них до сих пор есть рот, чтобы хохотать.

– Кар… кар… – Бигмак пытался что-то сказать, но давился смехом, – картошки жареной не хочешь? К соусу…

Это была самая лучшая шутка, которую когда-либо слышал Холодец. Здесь и сейчас это была самая смешная острота в мире. И Холодец рассмеялся, он хохотал, пока из глаз у него не брызнули слезы и не потекли по лицу, размывая брызги горчичной пасты.

Откуда-то из-под стены часовни раздался тоненький голосок:

– Эй, кто-нить нашел шрапнель?

Бигмак и так уже захлебывался смехом, а тут ему стало еще смешней. В результате он разразился бульканьем, как паровой котел, который вот-вот взорвется.

– А что такое шрапнель? – выдавил он.

– Это… это… осколки бомбы!

– А жареной картошки не хочешь? – спросил Бигмак, чуть не падая со смеху.

Снова включилась сирена. Но на сей раз это были не завывания, а один сплошной гудок, который в конце концов затих.

– Бомбардировщики возвращаются! – выпалил Холодец, из которого единым духом вышибло весь смех.

– Не-а, это отбой! – сказал голосок. – Ты что, совсем ничего не знаешь?

Дедушка Холодца встал и посмотрел туда, где совсем недавно была Парадайз-стрит.

– Ух ты! – произнес он. Очевидно, зрелище произвело на него неизгладимое впечатление.

На улице не уцелело ни единого дома. Крыши сорвало, стекла выбило. От половины домов вообще остался только битый кирпич, в изобилии рассеянный вокруг.

Где-то в отдалении зазвонили колокола. У часовни резко затормозили две пожарные машины, вскоре к ним присоединился автомобиль «Скорой помощи».

– Ты собираешься?.. – начал Бигмак.

– Заткнись, а?

Повсюду были пожары. Большие и маленькие пожары. Консервная фабрика полыхала вовсю, благоухая, как самая большая в мире лавка, торгующая жареной рыбой с картошкой.

Со всех сторон бежали люди. Некоторые уже рылись на развалинах. Поднялся крик.

– Наверное, все… успели в убежище, да? – неуверенно проговорил Холодец. – Они ведь должны были успеть, правда?

Вой сирены перешел в басовитое урчание, потом в тарахтение, потом смолк.

Джонни казалось, что земля вот-вот уплывет у него из-под ног. Если бы он был еще немного легче, его бы просто сдуло сквозняком.

– Люди должны были успеть в бомбоубежище, – сказал он. – У них была почти целая минута.

Сержант уже убыл на место бомбежки. Троица из будущего осталась с Томом и капитаном Харрисом. Капитан задумчиво разглядывал Джонни.

Что-то пробарабанило по крыше полицейского участка и упало на мостовую.

– Надо же, маринованные луковицы, – удивился Ноу Йоу, подобрав одну.

В отдалении над крышами рдело зарево пожаров.