Джордж Гершвин: Путь к славе

Отсутствие настоящего музыкального образования обрекло бы Гершвина на неизвестность, если бы не его выдающийся музыкальный талант. Его спасли как врожденная интуиция, так и феноменальный дар на ходу впитывать необходимые знания и навыки и, переработав их, применять в собственных художественных целях. Основами музыкальных знаний он овладел, занимаясь с различными педагогами, о которых было сказано в предыдущих главах. Но большую часть музыкального багажа он приобрел путем самообразования: подражая выдающимся композиторам, занимаясь самоанализом, экспериментируя, внимательно вслушиваясь в произведения на концертах, которые он начал посещать в возрасте двенадцати лет; изучая партитуры, которые он научился анализировать с дотошностью и серьезностью истинного ученого; часами просиживая над книгами серьезных музыковедов, такими, как "Материал, используемый в музыкальной композиции" (Material Used in Musical Composition) Перси Гетчиуса, "Искусство оркестровки" (Orchestration) Сесила Форсита и "Гармонический анализ" (Harmonic Analysis) Бенджамина Каттера. Он использовал различные методы, подходы и стилистические приемы, черпая свои знания из многочисленных источников, находя их везде, где только было возможно. Все эти разнообразные знания становились частью его творческой лаборатории. Гершвин буквально преследовал своих друзей-музыкантов вопросами, касающимися методов их работы, и требовал от них откровенной оценки своих произведений. "Если ему необходимо было узнать что-то новое, — вспоминает Кей Свифт, — он шел напролом. Он буквально вгрызался в интересующий его предмет". Гершвин обладал таким острым и пытливым умом, памятью и ненасытной жаждой знаний, что со временем, несмотря на бессистемность своего образования, он смог приобрести весьма солидную музыкальную эрудицию.

Гершвин не всегда мог дать точное определение тому или иному методу. И все же он всегда твердо знал, что он делает, почему он делает именно так, а не иначе, и чего он хочет добиться. Джордж вполне сознательно использовал полиритмию, переменные размеры, неразрешенные диссонансы, политональности, смелые модуляции, всегда точно добиваясь нужного художественного эффекта. Никто никогда не учил его этому. Гершвин просто видел, как это делают другие, и с успехом использовал новоприобретенные знания в собственных произведениях.

Именно эта неутомимая жажда знаний, постоянные поиски ответов на бесчисленные творческие вопросы позволили Гершвину достичь высочайшего технического мастерства и стать одним из крупнейших композиторов своего времени. Профессиональный прогресс Джорджа за десятилетний период, отделяющий одноактную оперу "135-я улица" и "Порги и Бесс", был огромным и не имеет себе равных в истории современной музыки. За это время Гершвин вырос из робко нащупывающего свой путь подмастерья в настоящего мастера. Проанализировав его серьезные сочинения, мы увидим, как шаг за шагом развивалось и крепло его техническое мастерство, накапливались знания и становился более уверенным композиторский почерк. С точки зрения формы Вторая рапсодия представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с "Рапсодией в голубых тонах" как по единству стиля, так и по компактности формы и тематической выразительности. Большая популярность "Рапсодии в голубых тонах" объясняется прежде всего самим характером материала. "Кубинская увертюра" — это замечательный рывок вперед в использовании техники контрапункта, так же как "Вариации на тему "Я ощущаю ритм" раскрывают виртуозные достижения композитора в умении варьировать одну и ту же тему. Что же касается оперы "Порги и Бесс", то она намного превосходит все написанное прежде и с точки зрения оркестровки, и умелого использования языка негритянской музыки, и изощренности техники, и разнообразия материала, и художественной зрелости, и глубокого проникновения в суть изображаемого.

Со временем Гершвин стал глубоко образованным и эрудированным музыкантом. Он знал и любил Баха, камерную музыку Моцарта и Брамса, оперы Моцарта. Он восхищался и знал почти всего Бетховена и высоко ценил музыку Дебюсси. Из современных композиторов наиболее любимыми были Шёнберг, Равель, Хиндемит и Альбан Берг. В последние годы жизни он серьезно изучал то, что тогда называлось ультрасовременной музыкой, и весьма неплохо разбирался в ней. Он настолько высоко ставил и ценил квартеты Шёнберга, что стал одним из тех, кто финансировал их запись на грампластинки в исполнении "Струнного квартета Колиш". Во времена, когда многие эрудированные и искушенные музыканты почти ничего не знали о музыке Альбана Берга, Гершвин был его горячим поклонником.