Джордж Гершвин: Путь к славе

Следует, однако, заметить, что лучшие из песен Гершвина сегодня исполняются чаще и известны намного лучше, чем при его жизни. Они стали классикой, притом далеко не только в жанре популярной музыки. Один из серьезных музыкальных критиков, Генри Плезентс, в книге "Агония современной музыки" (The Agony of Modem Music) в порыве безудержного энтузиазма даже заявил, что "по своей гениальной простоте и творческой свободе песни "Любимый мой" и "Обнимаю тебя" намного превосходят как сюиту "Американец в Париже", так и "Рапсодию в голубых тонах". Хотя другие критики и не заходят столь далеко в своих похвалах песням Гершвина и не ставят их выше его серьезных работ, но не может быть сомнений в том, что этой стороне творчества композитора уготовано свое достойное место в сокровищнице американской музыкальной культуры.

Гершвин обладал тем верным музыкальным чутьем, из которого творческий гений черпает свою силу. У него не было систематического музыкального образования, тем не менее творческая интуиция помогла ему преодолеть пробелы в музыкальной подготовке. Никакие учебники и профессора не смогли бы дать ему того, к чему он пришел сам, опираясь на собственную интуицию. Доказательством тому служит первый такт "Рапсодии в голубых тонах". Когда Гершвин задумывал взмывающее ввысь портаменто для кларнета соло, он точно знал, какого эффекта хочет добиться — резкого, истерического завывания, как бы символизирующего собой голос нервной, истерической эпохи. Он конкретно объяснил Россу Горману, кларнетисту оркестра Пола Уайтмена, как должен прозвучать этот пассаж. Вначале Горман пытался утверждать, что ни один кларнетист не сможет добиться требуемого композитором звучания. Однако Гершвин был неумолим, и Горману пришлось экспериментировать с различными видами тростей, применяя разнообразную технику игры на инструменте, пока, наконец, ему не удалось сыграть пассаж точно так, как это слышал внутренним слухом сам Джордж.

Это вступление — несомненно, один из самых незабываемых моментов во всей современной музыке. Один-единственный такт задает настроение всему произведению. В своих крупных сочинениях Гершвину особенно удавались вступительные такты. У него было безошибочное музыкальное чутье, позволяющее с самого начала завладеть вниманием слушателя. Его вступления отличаются новизной, свежестью и зачастую как бы захватывают аудиторию врасплох неожиданностью музыкальной идеи. Так, Концерт фа мажор начинается в захватывающем ритме чарльстона, сюита "Американец в Париже" открывается темой, передающей беззаботное настроение человека, гуляющего по Парижу, которая подчеркивается резкими гудками настоящих клаксонов парижского такси. Мелодия вступительной темы Второй рапсодии представляет собой машинообразный мотив в ритме клепального молота. "Колыбельная", открывающая оперу "Порги и Бесс", — это одна из самых прекрасных мелодий, когда-либо написанных для оперы.

Если Гершвину удавались вступления, то не менее, если не более, удавались ему также кульминации, для которых он всегда находил единственно верную, точную и убедительную идею. Инстинкт художника почти никогда не подводил его. Временами он как бы нащупывает путь к логическому пику композиции, но, достигнув кульминации, он неизменно открывает перед слушателем захватывающие дух перспективы. В качестве примеров можно привести незабываемые медленные части "Рапсодии в голубых тонах" и Второй рапсодии, чувственно-томную мелодию, представляющую собой центральную тему второй части Концерта фа мажор; вихревой, подчеркнутый ритмами ударных финал "Кубинской увертюры", а также сцену пробуждения, сцену на острове Киттиуа и финал оперы "Порги и Бесс".