Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Намерение Блэра его товарищи встретили в штыки, и это было не удивительно. Боб Эдвардс пытался убедить его, что он совершает серьезную ошибку, и даже назвал Блэра «кровавым бумагомарателем», приехавшим в Испанию, чтобы собрать материал для новой книги⁴⁴⁵. Это было несправедливо, ибо писатель Оруэлл был неотделим от младшего офицера Блэра. Блэр стремился как можно лучше воевать, Оруэлл - как можно более объективно описать войну. Одно от другого оторвать было невозможно. Он объяснял друзьям, что много слышал не только о героизме и дисциплине в Интернациональных бригадах, но и о жестоких репрессиях, проводимых в основном советской агентурой. Все это Блэр стремился проверить лично. Ни он, ни его товарищи, разумеется, не имели понятия о том, что Интернациональные бригады были буквально наводнены агентами НКВД. Об этом стало известно лишь через многие годы⁴⁴⁶.

На протяжении всего времени пребывания в Испании Оруэлл вел дневник. В письме Л. Муру Эйлин свидетельствовала, что Эрик «ведет довольно хороший дневник, и я очень надеюсь на книгу»⁴⁴⁷. Эйлин помогала мужу в работе, печатала его записи, включая дневник; тетрадь дневника была конфискована у нее, когда начались преследования ПОУМ. Был слух, что дневник этот был затем передан советским агентам и хранился в архиве НКВД в Москве. П. Дэвисон, опубликовавший сравнительно недавно дневники Оруэлла отдельным изданием (ранее они частично включались в собрания сочинений)⁴⁴⁸, считает почти бесспорным, что одна или две тетради испанского дневника Оруэлла находятся в архивах в Москве, по-видимому в архиве ФСБ России, вместе с досье писателя.

В начале 2013 года мы запросили Центральный архив ФСБ России и получили вполне ожидаемый ответ, датированный 1 марта 2013 года: «Личных дневников Джорджа Оруэлла на хранении не имеется». Насколько это соответствует действительности, судить трудно.

В конце концов, отчасти в результате уговоров собратьев по фронтовой линии, отчасти в результате собственных размышлений Блэр отказался от перехода в Интернациональную бригаду, поняв, что это может поставить под сомнение его репутацию как человека независимого. Отряды ПОУМ, хотя они также были связаны с определенной партийно-политической позицией, в его представлении были более самостоятельными - по крайней мере они не находились в зависимости от мощной внешней силы, каковой являлся СССР. Можно полагать, что одной из причин, по которым отношение Оруэлла к испанским коммунистам и Интернациональным бригадам, вначале сдержанное, стало откровенно враждебным, стал развернувшийся в полную силу в СССР в 1937 году «большой террор». Почти вся испанская республиканская печать, доступная в Барселоне и на фронте, скрывала факты чисток в СССР, а состоявшиеся в августе 1936-го и в начале 1937 года два судебных процесса в Москве над бывшими партийными вождями представляла как успешную операцию по ликвидации троцкистско-фашистской «пятой колонны».

Была, однако, газета «Баталья», которая, собирая информацию из-за рубежа, в том числе из источников, связанных с Троцким, разоблачала фальсификации процессов и характеризовала их как расправу Сталина с ленинской «старой гвардией». По мнению испанского историка Виктора Альбы (бывшего редактора этой газеты), «Баталья» была первым в мире печатным органом, представившим в истинном свете сущность московских процессов⁴⁴⁹. Только из нее в Испании интернационалисты, в их числе и Блэр, могли узнать правду о происходящем в сталинской империи зла.

Наконец, убедительным аргументом был факт преследования анархистов и поумовцев в Барселоне в мае и позже. Интернбригадовцы не принимали участия в этой расправе, но Блэру было совершенно ясно, что террором занимались отряды, контролируемые коммунистами, что именно коммунисты, выполняя требования советского руководства, были главными инициаторами возникновения «внутреннего фронта» в Каталонии. «Я не могу присоединиться ни к какому подразделению, контролируемому коммунистами», - говорил Оруэлл после майских событий.

Один из биографов Оруэлла так передает чувства, которые владели Эриком Блэром в эти дни: «Он был готов умереть в борьбе против фашизма, но не в бессмысленной стычке между сторонниками различных левых течений. Он быстро осознал, что коммунистическая пуля может попасть в него раньше фашистской. Коммунисты искали способы укрепить свою власть в республике, и уличные столкновения дали им предлог для интенсификации кампании ненависти против ПОУМ»⁴⁵⁰.