Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Первой в середине февраля 1941 года а рамках серии была издана работа Д. Оруэлла «Лев и Единорог» (The Lion and the Unicorn)⁵⁸¹. Книга открывалась эмоциональным и логическим обоснованием тех чувств, которые испытывал автор по отношению к собственной стране, - чувств, подобных тем, которые испытывает любой нормальный человек, ощущающий свою страну как особый «свой» мир, может быть, отнюдь не идеальный, может быть, даже отсталый и провинциальный по сравнению с другими странами, но именно тот, к которому человек накрепко привязан происхождением, привычками, всеми элементами культуры. «Когда возвращаешься в Англию из чужой страны, сразу возникает ощущение, что дышишь другим воздухом. Об этом тебе дают знать тысячи мелочей... - писал Оруэлл. -Есть что-то особенное и своеобразное в английской цивилизации... Почему-то она ассоциируется с плотными завтраками и хмурыми воскресеньями, дымными городами и извилистыми дорогами, зелеными полями и красными почтовыми ящиками. У нее собственный аромат. Кроме того, она непрерывна, она простирается в будущее и в прошлое, что-то в ней не умирает, она сохраняется, как живое существо. Что общего у Англии 1940 года и Англии 1840-го? А что общего у вас с пятилетним ребенком, чью фотографию ваша мать держит на камине? Ничего, кроме того, что вы один и тот же человек. И главное, это ваша цивилизация, это вы. Вы можете проклинать ее или смеяться над ней, но вдали от нее никогда не будете счастливы. Пудинги на сале и красные почтовые ящики запали вам в душу. Хорошее или плохое - это ваше, вы часть этого и до гроба будете носить отметины, которые оно оставило на вас»⁵⁸².

Широкими, подчас грубыми мазками Оруэлл стремился охарактеризовать особенности британской, прежде всего английской, ментальности, выявить и четко прослеживаемые, и едва уловимые черты, присущие всем представителям этой цивилизации, при столь же явно различимых индивидуальных и групповых различиях между ними. Он считал, что одной из наиболее заметных черт английской цивилизации является ее «мягкость». Эту черту сразу же замечают приезжающие в Англию иностранцы, даже когда они не формулируют ее именно таким образом. Кондукторы автобусов здесь не раздражаются и не вступают в пререкания с пассажирами, а полицейские не носят револьверов. Но что Оруэлл считал еще более важным - это отвращение англичан к войне и милитаризму.

Впрочем, говоря о «мягкой» английской ментальности, автор сам ловил себя на противоречии и с внешними действиями Великобритании, и с ее внутренними порядками. Он признавал сочетание этой «мягкости» с сохранением заокеанской империи, в которой владычество поддерживается силой. Он указывал на варварство и анахронизмы - телесные наказания и смертная казнь через повешение. Хотя и то и другое жестоко и непристойно, серьезных протестов со стороны общественности эти пережитки никогда не вызывали. «Наше уголовное право устарело, как мушкеты в Тауэре», - резюмировал Оруэлл.

Отсюда прямая логическая дорога к британскому уважению закона - чему-то, стоящему выше и государства, и отдельной личности, далеко не всегда справедливому, но неподкупному. Уважение к закону - свойство всех британцев, даже тех, кто его грубо нарушает. «У отъявленных врагов общества это чувство так же сильно, как у всех остальных». Последнее утверждение иллюстрировалось не только воспоминаниями преступников и тюремными дневниками, но и иронической, если не сказать издевательской, ссылкой на письма, посылаемые в газеты про-фессорами-марксистами, отвергающими «буржуазное право», но тут же, нимало не смущаясь, указывающими на «нарушения британского правосудия».

Развивая логическую линию британского менталитета и его связи с отношением к собственной стране, Оруэлл вступал на путь анализа особенностей британского патриотизма, его узкоэтнических особенностей (чувств англичан, шотландцев, уэльсцев), чувств различных имущественных групп. Он приходил к выводу, что «огромное большинство людей ощущают себя единой нацией и сознают, что друг на друга похожи больше, чем на иностранцев. Патриотизм обычно сильнее классовой ненависти и всегда сильнее какого угодно интернационализма». Он указывал, что патриотические чувства у средних слоев проявляются сильнее, чем у высших, что патриотизм рабочего класса - глубокий, но бессознательный. «Во всех странах бедные - большие националисты, чем богатые; но английские рабочие выделяются своим отвращением к иностранным обычаям. Даже когда им приходится жить за границей годами, они не желают привыкать к иностранной пище и учиться иностранному языку».