Джульетта стреляет первой

– Марьяна Макарова. А вы, значит, та самая?

– Та самая кто?

– Ну, папа вчера смеялся. Всех от пьянства кодировать будете.

– Нет, кодировать я не буду. Но с пьянством побороться попробую, – усмехнулась Татьяна.

Ветер усиливался, гнал прямо на них зловеще чернильную тучу. Кардиган девчушку не спас – продолжала трястись, и Садовникова решительно сказала:

– Тебе надо срочно переодеться. Где твои вещи?

– Там! – Марьяна махнула в сторону пристани. – Меня волной снесло.

– Вперед!

Таня подхватила тяжеленный серф.

– Брось, – запротестовала девчонка. – Никто не тронет.

– Тогда побежали! – крикнула Садовникова.

Схватила спортсменку за ледяную руку и взяла самый легкий, разминочный темп. Перекрикнула свист ветра:

– Никогда сразу не мчись. Разгоняемся постепенно, готовим сердце.

Через пару минут они уже бежали под десять километров в час. Марьяна слегка запыхалась. Таня, привычная к тренировкам, успевала поглядывать по сторонам. Справа бесился океан. Слева тянулась парковая полоса. В ней встречались чрезвычайно редкие прохожие. Вдруг мелькнули два знакомых синих пятна. Очень похоже на комбинезоны чилийцев, которые фонтанчик чинили. Они за ними, что ли, бегут? Таня всмотрелась пристальнее – но фигуры уже исчезли.

Пробежка по приятному, не слишком сыпучему песку окончательно взбодрила Садовникову. Да и девочка наконец-то разрумянилась, перестала дрожать. Замедлила темп, предложила:

– Давайте я вам свитер верну?

– Не снимай ни в коем случае! Простудишься, – тоном старшей сестры прокричала Татьяна.

Пусть Марьяна хорошенько пропотеет. Потом растереть ее полотенцем, переодеть в сухое – и хворей можно не бояться.

Добежали до брошенной на песке спортивной сумки.

– Вот мои вещи, – кивнула Марьяна.

– Где полотенце?

– Сверху.

Девчушка выпрыгнула из гидрокостюма. Под ним оказались одни лишь трусики. Смущенно прикрыла грудь (два смешных прыщика), пробормотала:

– В лифчике неудобно.

Удивительный остров. Спокойно переодеваешься на пляже – и никто на тебя не смотрит. Но Таня автоматически огляделась. И снова ей показалось: в парке, в пальмовой аллее, что-то синеет.

Она отвернулась. Прикрыла девчушку своим телом. Растерла полотенцем, помогла застегнуть пуговицы клетчатой рубашки.

– А свитер?

– Нету, – виновато вздохнула Марьяна.

– Тогда опять надевай кардиган. А я сейчас.

И Таня на максимальном ускорении рванула в парк.

Да, зрение не обманывало – сейчас она отчетливо увидела две улепетывающие фигуры в синих комбинезонах. Вот придурки! Не поленились ведь проследовать за ними, затаиться и наблюдать, наблюдать.

– Ты куда бегала? – Девчушка легко перешла на «ты».

Садовникова не стала скрывать:

– Два идиота. Подглядывали, как ты переодеваешься.

– А, чилийцы? – махнула рукой Марьяна. – Это смотрители парка. Мигель и Хорхе. Они озабоченные. Все время на меня глазеют. – Хихикнув, добавила: – А брат ржет. Говорит, у меня и смотреть-то не на что.

Таня тоже не понимала, что может быть возбуждающего в угловатых девчачьих формах. Но вспомнила сегодняшний митинг на пристани, спросила осторожно:

– Ну, у вас ведь тут целое движение… против… м-мм…

А знает ли вообще двенадцатилетняя девочка это слово?

Но Марьяна легко закончила:

– Ага. Против педофилов. Правда, педофилов ни одного нету.

– А с чем они тогда борются?

– Делать нефиг, – вздохнула Марьяна. – Папа говорит, их наш комитет по культуре это, как его… спровоцировал.

– Тем, что пригласил детскую труппу?

– Да нет, это все давно началось! – с удовольствием проинформировала Марьяна. – С тех пор, как к нам на остров Шакти Саррендер приезжала.

– А кто это?

– Ты не знаешь? Очень известная, про нее даже в «Нэйшнл джиографик» писали! А потом она сама книжку выпустила. «Мне девять, и я в разводе». Что-то такое. Она устроила встречу и всем жителям свой роман подписала. У меня тоже есть.

– Ты читала?

– Мне что, делать нечего? – Марьяна взглянула с искренним ужасом. – Нам «Динку» в школе задали – третий месяц осилить не могу.

«Новое поколение», – усмехнулась про себя Садовникова – сама-то она книгу Осеевой проглотила за ночь и потом раз десять перечитывала.

– Блин. – Марьяна решительно запихнула гидрокостюм в сумку. – Теперь еще обратно за серфом переться. Он тяжелый, зараза. – Хихикнула. – Может, этих придурков чилийских попросить? Чтоб помогли?

– Других вариантов нет?

– Не-а. Папусик еще с утра напламбился до отключки, – тяжело вздохнула Марьяша. – А братка в Майами. На сборах.

Про маму вообще не упомянула.

– Давай я тебе помогу.

– Ты прямо тяночка![11] – Девочка взглянула с восхищением.

– Кто?!

– С чего тебе возиться со мной? Делать нечего?

– Сегодня нечего, – улыбнулась Татьяна. – Мне даже чемодан еще не привезли.

– А кормили?

– Утром на корабле съела банан.

– Вот дигроты!

– Кто?

– Ну, дебилы, задроты. Начальство наше. Неужели даже кафешку не показали?

– В моем домике есть кофе.

– Гениально. Ладно, фиг с ним, с серфом. Пошли сначала закинемся.

Марьяна легко подхватила свою сумку, спросила Татьяну:

– У тебя сотки есть?

– Доллары?

– Забудь, – ухмыльнулась девочка. – Ты не за границей.