Джульетта стреляет первой

– Я на велике поеду, чтобы быстрее. А ты смотри, чтобы никто не шел за тобой. – Голос у художницы стал совсем зловещим.

Анжела повесила трубку.

Таня никогда не воспринимала Анжелу всерьез. Слишком та открытая, взбалмошная. Не очень умная. Игра в шпионов – безусловно, очередная глупость. А если нет?

Ей стало совсем тревожно. Она ведь и сама считала: кто-то здесь, на острове, убил Марьяну. Подставил Хорхе и Мигеля. Второй чилиец, скорее всего, тоже мертв. В байки насчет персонального катера верилось крайне слабо.

А если я полезу в это дело? Что будет со мной?

«Может, Анжела хочет о чем-то другом поговорить?» – с надеждой подумала Садовникова.

Но едва увидела подругу – перепуганную и гордую от сопричастности, – поняла: речь, конечно, пойдет о погибшей девочке.

Дальний пляж на северной оконечности острова популярностью не пользовался. К вечно холодной воде добавлялись скалистое дно, сильные течения и морские ежи. Поэтому даже вездесущие уборщики сюда не заглядывали, и сейчас терпко пахло гнилыми водорослями, дохлой рыбой. Грустное место. Ветер – ни дома, ни деревья его не сдерживали – завывал насмешливо, с присвистом.

Анжела опасливо огляделась. Потом взяла Татьяну за руку, потянула на холодный песок. Когда уселись, вполголоса спросила:

– Хвоста не было?

Садовникова улыбнулась:

– Анжелка! Если ты про дружинников, то они в баре сидят. Я видела, когда проходила.

– А камеры? – тоскливо произнесла художница. – Кикин мне говорил – на острове полно скрытых.

– Ну здесь их точно нет, – заверила Татьяна.

– А если ты меня сдашь? – Тон Анжелы стал совсем скорбным.

– Слушай, да не хочешь – не говори! – начала злиться Садовникова. – Мне самой куда проще ничего не знать.

– А вот нет, – злорадно возразила Анжела. – Скажу. Чтобы ты тоже мучилась. Я у Кикина в бумагах роюсь. Все время.

– Зачем? – удивилась Таня.

– Как – зачем? Чтобы прижать, если что. Он ведь, сволочь, ко мне ходит как к себе. Обстирываю его, кормлю, ублажаю. А он стручок свой всунет-вынет, по попе шлепнет, цветочек купит – но про свадьбу ни звука. Пока ладно, меня устраивает. Но если слинять захочет – я его мигом за жабры!

– И много у тебя уже компромата? – поинтересовалась Садовникова.

– Да лет на десять. Строгого режима, – без тени улыбки отозвалась художница.

– Во как! А что он такого натворил?

– Тебя не касается! – фыркнула Анжела. – Это мой бизнес.

– Чего тогда звала?

– А то, что я вчера решила в его комп залезть. Идея была – карту Марьяшки найти. У нас гинеколог-то один – Кикин. Вот я и подумала: вдруг родители ее к нему водили?

– И что?

– Нашла. – Анжела перешла на шепот. – Совсем недавно на осмотр приходила. И была девственница. Кикин ее через попу осматривал, как положено в таких случаях.

– Н-ну… я почему-то так и думала, – отозвалась Татьяна.

– А почему тогда все кричат – шалава? Этому дала, тому дала?! – возмутилась Анжела.

– Дураки. Я тоже больше дружила с мальчишками. Ходили вместе в походы. Но мне и в голову не приходило с ними спать. По крайней мере, в школе. Но бабки у подъезда иногда звали меня проституткой, – улыбнулась Садовникова.

– Хорхе, значит, ее изнасиловал!

– Тебе Кикин сказал? – спросила Татьяна.

– Да нет. Он трупов не касается. Это просто я так думаю. Чилиец завел Марьяну на скалу. Испортил.

А когда она начала угрожать, что сдаст его, столкнул вниз. И сам спрыгнул.

– А если они по обоюдному согласию?

– Зачем тогда прыгать?

– Не знаю. Равновесие, может, не удержали. Несчастный случай. Или он ее замуж позвал, а она отказала…

– Какой замуж! У него жена. Марьяна белая, и ей двенадцать лет. Нет, ерунда. Как бы узнать, что там на самом деле было! – Анжела стукнула кулаком по песку.

– Нам ведь обещали следствие. Официальное заявление, – напомнила Татьяна.

– Ой, о чем ты говоришь! Кто тут будет разбираться? Этот жердяй тупоголовый? Его дружинники вечно косые? А официальное заявление – это то, что думает Максимус.

– Но даже если Хорхе ее изнасиловал – что теперь? – резонно возразила Татьяна. – Оба мертвы. Наказывать некого.

– Но была у них любовь? Или нет?

В глазах Анжелы читалось жадное любопытство.

Таня прекрасно знала ответ. И ей был очень нужен союзник. Надежный. Умный. Понимающий. Но никак не болтушка Анжела.

И поэтому Таня не стала говорить, что уверена: на скале находился кто-то еще. Третий.

* * *

В офис Таня не вернулась.

Вместо работы сидела дома, черкала в блокноте:

1. Отец Марьяны. Поговорить. Как и когда?

2. Брат рыженькой. Которому Марьяна якобы врезала. Имя? Адрес? Найти, пообщаться.

3. Мать погибшего соседа. Узнать, где была вчера.

Международная телефонная связь и Интернет по-прежнему не работали. Ближе к вечеру позвонил Марк, похвастался:

– Инфаркт отчиму не грозит. Я твое сообщение самым первым отправил.

«Толку-то? – тоскливо подумала Садовникова. – Поговорить с Валерочкой все равно никак».

И яростно разорвала листок с планом действий. Марьяну дико жаль, но следствие она вести не будет.

Девочку не вернешь, зато сама пострадаешь.