Джулия

В тот день она кого-то встречала в миланском аэропорту, и этот кто-то не прилетел. Увидев Армандо, она протянула ему с английской тщательностью упакованную коробочку, желая, видимо, избавиться от непригодившегося подарка.

— Тот, кому предназначался этот одеколон, не явился, — сказала она. — Можно я подарю его вам?

Она притягивала его к себе и одновременно отталкивала своими резкими выпадами. Неожиданные вспышки ее гнева были ему непонятны. Может, она знала о том, что было между ним и ее матерью, и осуждала его? Армандо терялся в догадках.

Он завязал галстук, надел пиджак, бежевое шерстяное пальто, взял папку и вышел в ярко освещенный холл, где у двери лифта его уже поджидал телохранитель. Он жил в служебной квартире на площади Навона, и с тех пор, как в Италии начался политический терроризм, его всегда встречали и провожали охранники.

Сев в машину, стоящую у подъезда, Армандо стал вспоминать поездку в Модену и встречу с Джулией на кладбище. Как она сказала тогда, увидев елочку, которую он принес на могилу Кармен? «Если бы мама была жива, ей бы понравилось, но, к сожалению, ваш подарок запоздал».

А что он должен был делать, по ее мнению? Увезти Кармен на белом коне в сказочную страну счастья? У нее был муж, двое детей, и еще неизвестно, хотела ли она этого сама. Армандо знал, как трепетно Кармен относилась к семье: муж, дети — для нее это было святое. Ему же было тогда всего двадцать, он был моложе Кармен и не хотел себя связывать — у него были большие планы на будущее.

Короткая вспышка любви оставила в его сердце глубокий след, возможно, даже самый глубокий. Позднее женщины, хоть и доставляли ему приятные минуты, никогда не играли главной роли в жизни Армандо, любовные истории были лишь эпизодами на его пути к достижению успеха. В бурные шестидесятые годы, когда зародилось феминистское движение, с ним переспала одна из самых неистовых его участниц, причем, надо сказать, инициатива исходила от нее. Вскоре после этого она в «правдивом» интервью заявила, что в постели Армандо Дзани «не ахти». Теперь этот эпизод из давнего прошлого не вызывал у него ничего, кроме улыбки.

Машина медленно продвигалась по запруженным улицам Рима, то и дело застревая в пробках, но Армандо, погрузившись в далекие воспоминания, ничего не видел вокруг. Да, Кармен он не забыл, как всех прочих, потому что она была первой женщиной в его жизни, дочерью его командира и матерью Джулии. С Джулией его познакомил Убальдо Милкович, а потом он каждое лето видел ее в Модене, когда приезжал из столицы в родной город. Тогда ему казалось, что эта немного странная девочка относилась к нему с симпатией, зато теперь, когда она выросла и их редкие встречи стали почти случайными, он слышит от нее одни лишь колкости и упреки.

Войдя в свою приемную, он скользнул рассеянным взглядом по дожидавшимся его посетителям, среди которых выделялась яркая красивая блондинка — сотрудница очень богатого предпринимателя, стремившегося заручиться его поддержкой по поводу одного проекта.

— Уважаемый синьор Дзани, — ослепительно улыбаясь, обратилась она к нему, — не лучше ли будет продолжить наши переговоры в следующие выходные на загородной вилле? Согласитесь, на свежем воздухе приятнее заниматься скучными делами, чем в душных кабинетах. — И она наградила его недвусмысленной улыбкой и многообещающим взглядом.

Словно ненароком, она распахнула леопардовое манто, открывая великолепную фигуру, подчеркнутую красным облегающим платьем.

За Армандо Дзани прочно закрепилась слава честного, неподкупного депутата. Было общеизвестно, что он никогда не поддерживает сомнительные проекты, зато социальные программы пробивает с неистощимой энергией. Человек с высокими моральными принципами, он считал существенным, из каких источников пополняется казна партии. Заботясь о ее добром имени, он был убежден, что сомнительные источники финансирования, особенно в период острой политической борьбы, могут нанести непоправимый урон ее престижу.

Сейчас, похоже, некоррумпированного парламентария решили подловить старым, как мир, способом, подсунув ему аппетитную наживку.

— Личный самолет нашей корпорации всегда к вашим услугам, — проворковала блондинка. — Вы можете пользоваться им по своему усмотрению.

Она самоотверженно отстаивала интересы своего директора, надеясь, что ее усилия не пропадут даром, но этот депутат был какой-то строгий, холодный, она чувствовала, что ее чары на него не действуют.