Джулия

— Давно, сразу после ужина.

— А где твоя Ина?

— У нее сегодня свободный вечер.

— И что же, дома нет никого?

— Никого, папочка, Джованна тоже ушла.

Джованна была горничной и после ужина уходила домой.

Казалось, для девочки было не внове находиться одной в большой квартире. Стараясь казаться веселым, Гермес шутливо спросил:

— Ты у меня смелая и ничего не боишься, да?

— Разве только совсем чуть-чуть, — смутилась Теа, — поэтому я и включила телевизор.

— И он тебя еще больше напугал, — заключил Гермес.

Девочка улыбнулась отцу застенчивой улыбкой.

— Ложись спать. Я дома, тебе больше нечего бояться.

Теа заснула, держа отца за руку, а Гермес никак не мог успокоиться. Что же это за мать, которая бросает ребенка одного в пустой квартире! Да и он хорош — все время проводит на работе, а как живется его единственной дочери, понятия не имеет.

Он вышел на балкон. В это время к их дому подъехала машина и остановилась перед подъездом. Первым вышел мужчина, отворил правую дверцу и помог выйти Марте. Потом довел ее до дверей, поцеловал и вернулся к своей машине.

Эта сцена не вызвала у него ни ревности, ни возмущения, ни обиды. Возможно, этот человек любит его жену, почему бы и нет? А он сам? Был ли влюблен в нее по-настоящему? Ему вспомнился праздник в Портофино, их первый поцелуй… Марта тогда задирала нос перед подругами, хвалясь своим кавалером — красивым талантливым хирургом.

Он открыл дверь, прежде чем Марта вставила ключ в замочную скважину.

— Ты уже дома? — удивилась она.

— Если бы я знал, что Теа сидит в пустом доме одна и дрожит от страха, я бы пришел еще раньше, — ответил он жестко.

— Оставь, пожалуйста! — устало сказала Марта, бросая сумочку на диван в холле и направляясь в гостиную. — Мне надоело слушать, что я плохая мать и мало забочусь о ребенке.

— Да таких, как ты, в тюрьму надо сажать! — взорвался Гермес. — Ты просто чудовище!

— Не ломай комедию, — невозмутимо бросила она. — Когда я уходила в полдевятого, Теа спала. — Марта закурила сигарету. — Да, дома никого не было, но я уходила ненадолго и, как видишь, уже вернулась. Сколько сейчас? — она посмотрела на часы. — Всего только одиннадцать. И вообще, ты живешь своей жизнью, а я имею право жить своей, и нечего изображать из себя ангела, я знаю, что ты спишь со всеми подряд, ни одну юбку не пропускаешь.

Она затушила в пепельнице окурок и налила себе виски. Гермесу было стыдно и за себя, и за жену.

— С завтрашнего дня этой няньки здесь больше не будет, — решительно заявил Гермес. — Я найду другую, которая будет заботиться о девочке как следует.

Марта не обратила внимания на слова мужа и молча ушла в свою комнату.

Гермес прекрасно понимал, что смена няньки ничего не решит. Теа не только боялась оставаться одна в квартире, она боялась собственного одиночества, потому что, имея отца и мать, она была одинока. Очень одинока.

Сегодня

Глава 1

Джулия преодолела секундный страх и посмотрела на себя в зеркало. Вот это да! Губы непроизвольно расплылись в улыбке. Из зеркала на нее смотрела уже не юная, но очень привлекательная женщина, чья красота достигла полного расцвета. Витторио, как всегда, постриг ее отлично; густые, несмотря на облучение, волосы блестели живым здоровым блеском, редкие серебряные нити, вплетенные в каштановые пряди, вовсе не старили ее. Да если бы и старили, Джулия ни за что на свете не стала бы их красить — слишком это муторное занятие. К седине и к морщинам она относилась как к отметинам, оставляемым прожитой жизнью, и не старалась их скрыть. Что ж, годы проходят не бесследно, но это лишь доказывает, что она живет, а не прозябает. Искусный макияж, который сделала ей Тереза, был почти незаметен, только ее большие темные глаза стали казаться еще больше и глубже, а синева под глазами, появившаяся после первых сеансов радиотерапии, почти исчезла.

Витторио снял с Джулии накидку и удовлетворенно улыбнулся. Потом помог ей подняться с кресла, подал норковую шубку и проводил до лифта.

Джулия вышла на улицу и полной грудью вдохнула свежий морозный воздух. Стоял один из тех солнечных зимних дней, когда воздух чист и прозрачен, точно хрусталь, и трудно поверить, что Милан — один из самых загрязненных европейских городов. Но сейчас Джулии не хотелось думать о неприятных вещах. Город был красив, и она была красива и в прекрасном настроении шла на свидание.

Свидание ей назначил Гермес, и она торопилась, боясь опоздать. Они не виделись ровно неделю, со дня операции Теодолинды. Сейчас опасность уже миновала, девушка быстро шла на поправку.

Сегодня утром Гермес позвонил очень рано.

— Как дела? — спросил он смущенно, чувствуя себя виноватым за то, что столько дней не объявлялся.

— У меня все в порядке, — ответила Джулия, — скажи лучше, как Теа?

— Лучше не бывает.

— Ты даже не представляешь себе, как я рада это слышать.

— Ты не выкроишь сегодня немного времени, чтобы повидаться со старым другом?

— Я в полном твоем распоряжении. На всю жизнь.