Джулиус и Фелтон

Я передал ему наш короткий разговор, но едва ли это что-то прояснило. Мне было горько и стыдно, будто все это лишь моя вина. Олдридж не дрогнул, однако я гораздо лучше представлял, что могло твориться в его душе. И мне стало страшно.

– Ее сердце холоднее льда, но даже лед можно растопить, – тихо проронил он. – Так ведь?

Я промолчал, потому что не мог найти в себе сил солгать. Боюсь, сердце той женщины промерзло настолько, что растопи его – и от него ничего не останется.

– Прости, – пробормотал я, опуская взгляд на свои тесно переплетенные пальцы.

– Не стоит извиняться, – успокоил меня Джулиус и вдруг положил ладонь на мои руки. – У меня остался последний вопрос. Очень важный. Ответишь мне?

Я поднял голову и пересекся с ним взглядом, внутренне цепенея.

– Какой вопрос?

– Очень простой. Кто ты, Филипп Фелтон?

Дело № 12. Конечная остановка

Мы снова бежали.

Непривычно было видеть Джулиуса таким… уязвимым. Взвинченным, напряженным, хмурым, расстроенным – да, но не беспомощным, каким он предстал передо мной в тот пятничный вечер в пабе «Веселый Патрик». Задавая свой вопрос, он смотрел мне в глаза с таким отчаянием, заключенным в самую глубину его загадочной души, что эта темная воронка высасывала из меня последние силы. Тогда я опустил взгляд на наши соединенные руки и, испугавшись сам не знаю чего, убрал ладонь:

– Я не понимаю, о чем ты. Что значит – кто я? Филипп Фелтон, твой коллега и… и твой друг.

Этот ответ казался единственно правильным, другого и быть не могло, однако я все равно, похоже, ошибся.

– Ты думаешь, этого достаточно. – Джулиус поднялся из-за стола. – Но это не так.

На следующее утро я пришел в офис, старательно убеждая себя, что ровным счетом ничего не изменилось ни в моих мыслях, ни в наших отношениях. Я заглянул чуть глубже, узнал чуть больше. И все. Это нормально для людей, которые более года проводят вместе большую часть времени. Хотя уже это, если подумать, отдавало ненормальностью.

На пороге кабинета, прислушавшись к стуку печатной машинки за прикрытой дверью, я впервые серьезно задумался о возможности короткого спокойного отпуска. Что ж, недели мне бы хватило, а лучше двух. Но больше никаких пансионатов.

– Филипп? – мой компаньон оторвался от работы и кивнул. – Думал, ты не придешь.

Стоило помнить, он всегда видел меня насквозь.

– Не вижу причин отсиживаться дома. – Я достал блокнот, нашел последнюю заполненную страницу и напомнил: – У нас вызов от мистера и миссис Доуи, подозревают полтергейст.

Олдридж проигнорировал мои слова, отстукивая по тугим клавишам. В тонкую стопку на столе лег следующий лист.

Прошло еще несколько неловких минут.

– Я проходил мимо утром. Чета Доуи просто хочет привлечь к себе внимание. Не более.

Если учесть, что Джулиус давно живет на втором этаже нашего агентства, его заявление прозвучало не слишком убедительно. Только если он внезапно не решил заняться утренним бегом, что на него нисколько не похоже.

Однако даже эти мелкие странности и нестыковки – ничто в сравнении с его последующим заявлением.

– Кстати, Филипп, – обронил он словно между прочим и флегматично поправил покосившуюся стопку. – Сегодня мы едем к твоей матери.

* * *

Итак, ошибки не было. Мы бежали.

Вечерним поездом мы должны были отправиться в Билсборроу, где в тупике на Черч-лэйн жила моя мама со своей сестрой и матерью, моей бабушкой. Если быть точным, тетя жила на соседней улице, но после смерти моего отца почти круглые сутки проводила рядом с сестрой в ее доме. Женское царство быстро утомляло, поэтому я не так часто бывал дома после того, как остатки моего семейства вернулись в родной город из ставшего чужим Блэкпула. Зачем-то Джулиус настаивал немедленно туда и поехать.

Конечно, я был против. Право слово, мы не влюбленная пара, чтобы представлять «невесту» родителям. К чему все это? Я так и спросил, но вместо ответа получил билет, первого, между прочим, класса. Проставленное время было угнетающе поздним – 21:15.

– Как ты себе это представляешь? – упрекнул я его. – С пересадкой в Престоне мы прибудем в Билсборроу не раньше половины одиннадцатого. Как мне объяснить такой поздний визит?

– Соскучился?

– Будь серьезнее, пожалуйста!

– Это мне говоришь ты? – криво усмехнулся Джулиус и, любуясь моей растерянной миной, положил подбородок на переплетенные пальцы. – Дорогой Филипп.

Я ждал продолжения, однако его не последовало. Во многих схожих ситуациях, где наши мнения диаметрально расходились, один всегда капитулировал, и так уж повелось, что этим одним всегда был я. Как и в этот раз. Подобная сговорчивость уже не казалась позорной, времена детской категоричности канули в Лету, однако мало приятного в том, чтобы постоянно идти на попятный. Увы, говорить подобное Джулиусу – все равно что изливать душу фонарному столбу. Последний хотя бы может утешающе подмигнуть в ответ.