Джузеппе Гарибальди

Когда он возвращается в Ниццу на борту «Констанцы», трюмы которой заполнены пшеницей с украинских полей, он уже другой: мужчина, расцветший физически, уверенный в себе, закаленный работой юнги, а затем матроса, умеющий бороться, не боящийся опасности, которая в море может возникнуть в любую минуту.

Весной 1825 года он снова отдает швартовы в порту Лимпия. Донна Роза на набережной, у причала. Ее мужчины уходят в плавание, Гарибальди на этот раз на «Санта Репарата» — тартане, принадлежащей отцу. Ставят паруса, сейчас обогнут первые мысы — у Ниццы, затем — у Феррата. Здесь, ближе к берегу, Гарибальди ребенком ходил с рыбаками на лов тунца.

Тартана тяжело нагружена, порой волны захлестывают верхнюю часть лееров. На палубе надежно закреплены бочонки с вином. Достаточно, чтобы налетел шквал, а Средиземное море славится шквальными ветрами, и, если веревки не выдержат, бочки покатятся по палубе, все сметая на своем пути, судно может накрениться и опрокинуться или налететь на скалы.

Позднее Гарибальди расскажет об одном из кораблекрушений, свидетелем которого он был; оно произошло недалеко от берега, когда он возвращался в Ниццу на бригантине «Энеа» капитана Джузеппе Джервино. Шквал юго-западного ветра, самого коварного у лигурийских берегов, поблизости от мыса Ноли, опрокинул судно. В нескольких кабельтовых от «Энеа» каталонская фелука перевернулась и затонула, накрытая двумя донными волнами, — у моряков с «Энеа» не было ни малейшей возможности прийти на помощь каталонцам.

Неукротимая ярость моря, которой нужно уметь противостоять, сюрпризы, которые нужно мгновенно парировать — натянуть паруса, убрать паруса, попытаться лавировать галс за галсом, отдаться на волю волн, удерживая судно на гребне, — Гарибальди столкнулся с этим в первые годы плавания: своенравное Средиземное море было его университетом.

С пятнадцати лет он знал, что такое страх и как его преодолеть. Разве шторм менее страшен, чем кавалерийская атака?

После того как, вцепившись в поручни капитанского мостика на корабле, имеющем не более пятнадцати метров в длину, ты выдержал шквал юго-западного ветра, ты сможешь, не дрогнув, выдержать и атаку. Быть моряком на этих маленьких яликах с экипажем из десяти человек — это научиться бороться, когда нет возможности бежать, и сражаться, пользуясь лишь тем, что есть под рукой: несколько квадратных метров парусины плюс собственная ловкость. Хорошая школа для будущего полководца.

Но во время своего второго плавания вместе с отцом Гарибальди не пришлось сражаться со штормом. «Санта Репарата», идя вдоль берега, направлялась в Фиумичино, римский порт.

1825 год был святым годом. Может быть, плавание Гарибальди на борту отцовской тартаны было связано с этим: Доменико Гарибальди хотел предложить сыну зрелище праздничного Рима, славящего Господа и Господню Церковь.

Он увидел город, заполненный разноязыкой толпой, противоречивый, покоряющий своей красотой, с памятниками императорам — и нищими, город, отмеченный печатью разложения, подвластный князьям церкви.

Рим покорил его — и разочаровал. Гарибальди показалось, что эта власть душит город. И в самом деле, после падения империи все то новое, что было создано под французским влиянием, было уничтожено реакцией, вначале возглавляемой Пием VII, а затем Львом XII (удостоенным папского сана в то время, когда он был уже известен как самый реакционный из кардиналов).

В Риме Гарибальди увидел бесчисленное духовенство, высокомерное, безразличное к вере и бросающейся в глаза бедности большинства горожан.

Для человека молодого, требовательного, в глазах которого Рим был «колыбелью религии, разбившей цепи рабства и облагородившей человечество», это зрелище было невыносимо.

Гарибальди избороздил Средиземное море во всех направлениях. Для фирмы «Джоан» он совершает рейсы из Ниццы в порты Леванта. Он много раз уходит в плавание в Черное море и в греческие порты. На «Короманделе» он доходит даже до Гибралтара и Канарских островов. Вот он на борту «Кортезе», у капитана Карло Семериа. Вот он служит на бригантине «Ностра Синьора делла Грация», капитаном которой становится в 1832 году. Нет средиземноморского берега, который он бы ни видел или к которому ни пристал за эти десять лет, решающих для формирования личности.

В эти годы Средиземное море было как раз морем политических бурь, центром великого национального движения, охватившего Европу и явившегося наследием Французской революции и владычества империи.

Это то время, когда Байрон сражается на стороне греков в Миссолонги и умирает у стен города, осажденного турками. На островах, на широте которых проходит Гарибальди и к берегам которых он пристает, — льется кровь. Греческое восстание началось в 1825 году. В Хиосе — избиение греков, чудовищная резня, и греческий мальчик просит только «пороха и пуль».

В 1825 году в России декабристы организовали заговор против царя. Русский, английский и французский флоты атакуют турецкий при Наварине (1827 год). В 1828 году между Россией и Турцией начинается война. Французский экспедиционный корпус высаживается в Морее.