Дзига [СИ]

Ей было неважно, слушает ли ее собеседник. Говоря, она выстраивала свое внутреннее пространство. И наконец, выдохшись, замолчала, переполненная радостной пустотой. Замотала в пакет камеру, спрятала, чтоб не промокла, и пошла вдоль воды, подставляя лицо теплым мелким каплям. Прекрасное море, напившись небесной воды, тихо лежало рядом с летиными шагами. Прозрачное, теплое, до невозможности живое. А в спину мягко дышало солнце, ворочалось в разрывах облаков, расцвечивая мир удивительными, близкими друг к другу красками. От серого олова через мягкое серебро к полупрозрачному нефриту, зеленому фарфору, светлому янтарю. Зелень, серое, желтое, и снова зелень, всех оттенков.

Лета ушла от площадки с гулкими старыми баками, оставив там зайца и мокрые кусты, и не стала возвращаться на городскую дорогу. Есть еще старый проселок, грунтовка, почти белого цвета, наезженная не по степной глине, а по выходам известняковых скал. Там всегда малолюдно, а уж в дождь вообще никого.

На белой дороге мелкие лужи лежали тихими зеркалами.

Дождь удался, как и просила, вымочил насквозь, такой вроде бы мелкий, но густой и успел надоесть. Пусть будет, не надо сегодня солнца, величественно решила Лета, обходя зеркальные лужи, дома высохну. А Дзига пусть приводит свою ненаглядную новую Лару-Лору, и будет пикник, как Лета и обещала. Она подарит им маленький пляжик под нависающими скалами, на берегу морской реки Донузлав. Там в воде лежат волшебной красоты огромные камни, обросшие дикой травой и крупными мидиями. А на узкой кривой полосе песка есть очажок. Маски и ласты Лета прихватит из своего запаса, и пусть суперкот Дзига красуется перед своей девочкой, становясь пиратским котом, хей-го, морской кот Дзига, уловитель и поедатель вкусных ракушек!

Это хорошее место, чтоб познакомиться и провести втроем летний день, полный небольших и важных приключений. А хорошими местами нужно делиться с теми, кто тебе дорог.

ГЛАВА 12

Разбитый желтый автобус рычал, трясся и подпрыгивал на каменных выбоинах пыльной грунтовки. Асфальт кончился на повороте шоссе, там остался военно-морской поселок — две улицы длинных одинаковых пятиэтажек, окруживших небольшой заливчик морской реки Донузлав. Белая пыль вползала через приоткрытые двери вместе с жарким ветром, пыхала прозрачными клубами в косых лучах утреннего солнца, что лезли в окна и ползали, перемещаясь, когда автобус сворачивал. Лета сидела у прохода, благоразумно не став залезать к жаркому окну, а впереди солнце высвечивало темные волосы Дзиги и ложилось блестящими бликами на короткую стрижку девочки Лары. Когда солнечные лучи наполнялись пылью, все трое машинально отклоняли головы в тень. Хотя пыль, она везде, подумала Лета, коротко улыбнувшись, но все равно, задерживаешь дыхание, когда проходишь луч, полный танцующих пылинок. Потом дышишь. Не видишь, значит, нет.

Лара изредка поворачивала голову и смущенно улыбалась. Над верхней губой сверкали бисеринки пота. А Дзига тут же приваливался плечом, махал рукой, наклонялся к ней, что-то неслышное в реве мотора рассказывая, и девочка снова кивала, показывая — слушает. Лете стало приятно, что той неловко. Наверное, она хорошая девочка. И тут же рассердилась на себя. Хлопочет, как курица, уговаривает, вот, нужна именно хорошая для ненаглядного Дзиги. А что будешь делать, Лета, если она обычная, просто деваха, но ему с ней хорошо? Надуешься? А то еще начнешь отговаривать? Он тебе даже не сын. И его жизнь — уже совсем его.

Дзига повернулся, повисая на поручне. Вытер со скулы светлую пыль.

— Почти приехали, да? Жара какая…

Лета кивнула.

— Почти. Выйдем — ветерок, мы в июне, жары особенной нет, это через стекло палит.

— Что?

Автобус завыл, взбираясь на небольшой подъем. Дзига махнул рукой.

— Ладно. И чего сразу на место не стали? Пылимся тут.

Озабоченно посмотрел на терпеливую Лару. Волнуется. Лета волнуется за него, а он — дальше, за свое сокровище. Но девочка терпит, и улыбается.

На самом деле, можно было и сразу. Но Лете захотелось еще раз проехаться в старом автобусе, послушать себя — каково это, ехать свободной от бывшей любви, когда миновало последовательно все — горячая радость от вот-вот встречи, яркое счастье, когда ехали рядом, усталость после совместной поездки в город. И после — тоскливое молчание, кода сидели рядом, а ехали уже совсем отдельно, будто бы в разных автобусах, отдаляясь друг от друга, и не схватишь рукой, не притянешь дребезжащее железо, чтоб склеить и толкнуть опять в одном направлении.