e10caee0b606418ade466ebb30b86cf4

же 1971 г., в интервью О. Уитмену, он добавил, что «его жизнь намного пре-взошла амбиции его детства и юности».3

Что же касается предчувствий о подстерегающих его в будущем вульгар-ных, по его мнению, «романизированных» версиях его биографии, то задним

числом крымские пародийные игры молодого самонадеянного поэта приходится признать прямо-таки пророческими. Вот что посчитал нужным заявлять

Набоков в лекциях студентам Корнелльского университета в 50-х годах, за несколько лет до «Лолиты», принесшей ему славу, достойную биографии писателя мировой известности: «Я не выношу копания в драгоценных биографиях

великих писателей, не выношу, когда люди подсматривают в замочную сква-жину их жизни, не выношу вульгарности “интереса к человеку”, не выношу

шуршания юбок и хихиканья в коридорах времени, и ни один биограф даже

краем глаза не посмеет заглянуть в мою личную жизнь».4

Позднее, смиряя свою гордыню, дабы увидеть прижизненный и, по возможности, отредактированный им вариант своей биографии, писатель всё-таки

склонился к тому, чтобы быть готовым к сотрудничеству и определённым

компромиссам с будущим своим биографом. Первым и очевидным претенден-том на эту роль, очень тонко чувствовавшим природу творчества Набокова, да

и самую его личность, мог бы стать его бывший студент Альфред Аппель, и

есть все основания предполагать, что его интуиция и такт были бы с благодарностью и по достоинству оценены бывшим учителем, – но Аппель не знал русского языка.

И судьба – как бы намеренно подыгрывая Набокову в его предчувствиях и

страхах – ввергла его в соблазн знакомства с человеком, который сподобился-таки убедить прозорливца в обоснованности его давних и навязчивых тревог.

Так или иначе, но руководимый своими амбициями Эндрю Филд – первый официальный биограф Набокова – после длительной, изнурительной судебной тяж-бы, затеянной против него стареющим писателем, возмущавшимся многочисленными искажениями даже самых простых фактов и сомнительными домыс-1 ББ-РГ. С. 177-178.

2 ББ-АГ. С. 697.

3 Набоков В. Строгие суждения. М., 2018. С. 213.

4 Цит. по: ББ-АГ. С. 729-730 (сн. 26. С. 879 LectsR, 222).

28

лами, вплоть до самовольных фантазий, в том, что касалось тонкой ткани личной жизни писателя, – в конечном итоге заслужил, среди многих набоковедов, репутацию едва ли не персоны нон грата. «Набокову, – по мнению Бойда, –

оставалось лишь содрогаться, когда он в очередной раз узнавал о том, как Филд

… вновь и вновь искажает историю его жизни».1

Итак, пророчество, увы, сбылось. Последствия его, к счастью, установи-лись в пропорциях, соответствующих масштабу и характеру личностей участников этого взаимодействия. Филд хотел славы, и он её получил – в геростра-товой упаковке. Для Набокова же нашёлся достойный биограф – Брайан Бойд, далеко от России, но «до смешного» (как выразился бы в подобном случае

Набоков) географически близко к Филду – в Новой Зеландии. Соблазнительно

(и во вкусе Набокова) было бы определить такую пикантную деталь как запланированный судьбой «контрапункт».

Готовя свой последний сборник стихов, Набоков включил в него всего

тринадцать стихотворений, написанных в России2 и отобранных из нескольких

сот. Он сожалел, что семнадцатилетним издал свой первый стихотворный

сборник, хоть и посвящён он был его первой любви – Валентине Шульгиной.3

И вообще он оглядывался на свою молодость как на время тривиальных для

этого возраста приключений, порождаемых к тому же некими надуманными

стереотипами. Однако за этими снисходительно-пренебрежительными огляд-ками и самооценками умудрённого жизнью патриарха открываются черты характера, порой самим их носителем как бы и не замечаемые, воспринимаемые

как естественная данность, хотя на самом деле они чрезвычайно важны как раз

для того, в чём он впоследствии различал курсоры, выписывающие его «рисунок судьбы». Например, публично осмеянный в классе В. Гиппиусом, преподавателем словесности, и как раз за сборник 1916 года – причём вдвойне, и за

качество стихов, и за неуместную, любовную тематику (идёт война!), – автор, тем не менее, нисколько не был обескуражен. Напротив, отстаивал своё право

на свободный личный выбор и в жизни, и в творчестве. Переубедить его не

смогли ни данное ему некоторыми одноклассниками презрительное прозвище

«иностранец», ни дополнительное задание Гиппиуса: отследить, начиная с

восстания декабристов, истоки и пути революционного движения в России.

Прочитав его работу, Гиппиус прошипел, едва скрывая ярость: «Вы не тенишевец!».4 Осталось неизвестно (а жаль – было бы любопытно узнать), что

написал старшеклассник В. Набоков в этом штрафном сочинении. Тем более, 1 ББ-АГ. С. 879; подробно о Филде и его отношениях с Набоковым см. на страницах, указанных в разделе Указатель, статья «Филд, Эндрю». С. 945.

2 ББ-РГ. С. 132.

3 Сборник «Стихи» включал 68 стихотворений и был издан летом 1916 года тиражом в