Эарлин: Колыбель Смерти

Двадцатое октября триста десятого года пятой эпохи по Сальтаранскому месяцеслову. Спустя триста лет после окончания Войны Бесценной Крови.

Над неприступным городом-крепостью Карайг, единственной сохранившейся вотчиной Азулбан’нахаара, возведённой ещё до начала Войны Бесценной Крови, сгустились чёрные тучи. В мрачных небесах вспыхивали и исчезали витиеватые молнии; бушующий, по-осеннему холодный ветер протяжно выл, разгоняя опавшую листву, и злобно срывал с ветвей изумрудные листья, разбрасывая их по широким пустым улицам. Ударил гром, и обрушился ливень; крупные капли барабанили по крышам серокаменных домов, внутри которых не было ни души. Однако Карах-Арат, цитадель из тёмно-синего камня, поражающая невероятными габаритами, была полна жизни.

***

Сделав последний глоток горячего чёрного чая, лорд-регент Тарил Врениар, правящий от лица Аэнграна, первенца Азулбан'нахаара, спящего глубоким сном вот уже триста десять лет, поставил кружку на стол. Он не спеша поднялся из-за стола, подошёл к балюстрадам и, заложив руки за спину, застыл словно изваяние легендарного воина древности. Ветер развевал его серебристые волосы до лопаток, а долетающие капли дождя окропляли долгополый золотой кафтан, идеально сидящий на стройном теле регента. Поверх кафтана, через плечо, красовалась алая не драпированная накидка. Аристократическое бледно-молочное лицо Тарила, как всегда, не выражало никаких эмоций – только абсолютную невозмутимость. Задумавшись, Тарил устремил тёмно-голубые глаза вдаль – перед ним громоздились безлюдные дома, возвышались надёжно защищающие Карайг от любых напастей толстые стены, простирались широкие равнины и синели Сайнтрийские горы, укромно спрятавшие от всего суетного мира столицу пришедшего в упадок Аккральбранда.

Всякий раз, когда Тарил уставал от тяжкого бремени власти, всякий раз, когда мечтал о мире с сальтаранцами, всякий раз, когда тосковал взаперти, он уединялся здесь и раздумывал о сложноустроенным и порою несправедливом мироздании. Будь у него хоть крохотный шанс наладить отношения с остальным миром, он непременно им бы воспользовался. Однако Война Бесценной Крови задушила любую надежду на перемирие.

– Как же я устал, – прошептал Тарил, потирая переносицу.

– Устал от чего? – раздался позади голос.

«Отдохнуть не дают», – Тарил не спеша обернулся. Перед ним в белом мундире, перчатках, плаще и ботфортах, опираясь на трость с набалдашником в форме орлиной головы, стоял лорд-камергер Калиатрий.

– От тебя.

Калиатрий непринуждённо засмеялся, сузив янтарные глаза, и встряхнул густыми пламенно-рыжими волосами.

– Уж простите, «Ваше величество», но кто-то же должен следить за «Вами». А если серьёзно, то я обеспокоен твоим поведением, Тарил. В последние дни ты стал… замкнутым. Всё в порядке?

«Нет, всё хуже некуда! Аэнгран не просыпается уже целых триста десять лет, союзники начали отворачиваться от нас, вдобавок у подножья гор найдена группа вражеских разведчиков!».

– Иначе быть не может, – изобразил Тарил улыбку.

Калиатрий метнул подозрительный взгляд на старого товарища, но, не став докучать лишними вопросами, перешёл к делу.

– Андарий просил меня, чтобы я попросил тебя…

– Нет, – отрезал Тарил.

– Но…

– Нет, – повторил Тарил, поменяв цвет глаз на пламенно-алый; лорд-регент всегда менял цвет глаз, когда кто-либо начинал его раздражать. И хоть сейчас стоило усмирить пыл, Тарил не смог сдержаться. – Лорд-маршал сам изъявил желание возглавить несчастный «конклав». Пусть теперь справляется. У меня же… есть дела куда насущнее.

– Опять?

– Опять что?

– Не прикидывайся дураком, Тарил. Аэнгран спит непробудным сном тучу лет и не проявляет никаких признаков жизни. Ну дышит, да и всё. А толку-то?

– Если имеешь сомнения, оставь их при себе, – процедил Тарил и ушёл.

***

Превосходно экипированные стражники салютовали Тарилу, шествовавшему размеренным шагом вдоль тускло освещённых коридоров цитадели. Регент отвечал им кивком и нежной улыбкой, от которой растаяла бы даже самая чёрствая барышня.

«Чем же я, убийца, беспрекословно выполнявший приказы королей, в конечном счёте заслужил власть и любовь подчинённых? – задавался Тарил вопросом. – Интересно, если стану лекарем или священником, смогу ли отмыть грехи прошлого?»

Тарил лавировал посреди бесчисленных коридоров, поднимался по сводчатым лестницам, вспоминая эти самые грехи и отчаянно пытаясь отыскать в памяти и благие свои деяния. Оказалось, последних тоже было немало. Сам того не заметив, он поднялся на Монархический этаж. Прогремел раскат грома, молния озарила мрачное помещение, а когда наступила тишина, из покоев Аэнграна раздался крик.

***