Eat you alive (СИ)

Волк делает пару шагов, нависает сверху, проводит шершавым языком по орошённой слезами щеке, и Чимин с разумом окончательно прощается, обвивает руками его шею и позволяет своей тяжестью во вмиг раскаленный асфальт вдавить. Тэхён понимает, что до квартиры не дотерпит, он даже до машины не дойдёт, Чимин распластался на асфальте, всё его тело — это сплошная эрогенная зона, альфе его изучать и изучать. Хочется настолько сильно, что даже на прелюдии плевать — у его волка в лапах любимое тело, жар которого под шерсть забирается, дыхание затрудняет. Волк водит языком по шее, ключицам, под кофту забирается, рычит, требует омегу от тряпок избавиться, и Чимин сам с себя кофту стаскивает, открыто подставляется, сильнее в шерсть зарывается и всё шепчет, как скучал, как хотел, как умирал. И умирает вновь — прогибается под волком, позволяет тому добраться до самых потаенных мест, оглушает округу протяжным стоном.

До квартиры парни добираются ближе к утру. Тэхён берёт Чимина в обличии зверя прямо там же, где настигает, а потом уже переносит обессиленного и охрипшего от криков омегу в машину. Всю дорогу до квартиры альфы Пак проводит в отключке. Течка обостряет восприятие, и обычный секс с волком в этот раз был слишком потрясающим, чтобы Чимин был в себе. Стоит альфе пересечь порог квартиры с омегой на руках, как Чимин приходит в себя и требует ещё. Тэхён и так останавливаться не собирался, впечатывает его в стену прямо в коридоре, вгрызается в губы голодным поцелуем, будто не он полчаса назад эти же губы терзал, спускает с трудом натянутые на омегу штаны и, заставив того обвить ногами свой торс, вновь входит. Трахает глубоко и рьяно, оставляет на молочных бёдрах следы своих пальцев, вгрызается в шею, метит везде, куда может дотянуться, чуть ли в двое омегу не складывает. Чимин, как пластилин, в руках прогибается, удивляет своей растяжкой, с ума сводит. Тэхён насытиться не может, на секунду от себя отпустить омегу боится, на весу трахая, в спальню переносит и в покрывало вжимает. Чимин хнычет, скулит, сам насаживается, не позволяет воздуху между ними пройти, замертво вцепляется и как в бреду его имя повторяет. Омега сам альфу седлает, давит на его грудь, вести не позволяет, сам его член в себя направляет, медленно насаживается и сразу двигаться начинает. Тэхён рычит под ним, вновь зверя внутри с трудом сдерживает.

Волк не насытился, волку слишком понравилось: течный Чимин — это предел желаний, это то, ради чего и умереть не жалко. Зверь наружу просится, сожрать омегу грозится, и Тэхён его вновь выпускает, скидывает с себя парня, за секунду до обращения в его глазах неприкрытую чистую похоть ловит и сверху уже волком нависает. Чимин облизывает свои пухлые обкусанные губы, пальчиком ближе манит, на живот поворачивается и, как кошка, выгибается, приглашает. Зверь тонкую шею зубами обхватывает, демонстрирует омеге свою власть над ним, легонько надавливает, а Чимин только задницей виляет, всё насадится пытается, показывает, что в игры играть не намерен. Волк и не играет, затягивается пахнущим смазкой и тэхёновской спермой парнем и позволяет Чимину рай на земле увидеть.

***

— Я устал, я проехал только что тридцать километров, мы поговорим завтра, — Джин проходит в их общую с Намджуном спальню и устало откидывает в сторону кожанку.

Альфа сидит на краешке кровати и, опустив голову, изучает свои ладони. Намджун впервые в жизни не знает, что сказать, не знает, как объясниться, он даже взгляда на своего омегу поднять не может. Альфа последние два часа так и сидит в этой комнате, даже свет не включает, позволяет мраку внутри слиться с мраком снаружи. Намджун и жил всю жизнь во тьме. Ребенок, брошенный на улицы Итона в возрасте восьми лет, тот, кто учился выживать пусть и не всегда честными путями.

Торговать оружием и наркотиками Намджун начал ещё в раннем возрасте, всё больше давал этому бизнесу утягивать себя, сколотил небольшое состояние, сделал себе имя, отстроил вокруг огромные стены, обеспечил себе безопасность. Альфа планировал закончить свой путь на этой земле, погрязшим в белом порошке, окружённым дешевыми шлюхами и освобождая обойму в небо — сводя счеты с высшими силами. Но судьба распорядилась по-другому. Намджун встретил Джина. Омега ворвался в жизнь альфы и принёс с собой свет. От Джина из Намджуна, из всех трещин, скважин, ран и дыр на душе, оставленных как людьми, так и оборотнями, свет попёр. Он заселился в Намджуне глубоко, весь мрак разогнал, сделал альфу своим домом, а взамен смысл подарил.

Но сегодня Намджун всё проебал. Сидит в спальне, судорожно пальцами колени сжимает, еле дышит. Намджун боится, что темнота вернётся, что мрак опять его поработит — Джин уйдёт, оставит Намджуна, погрязшего в этой чёрной гнили, отрубит его солнце, заберёт с собой его сердце. Намджун не переживёт, с колен не встанет и шагу не сделает. Джин — отправная точка. Джин — финишная прямая. Джин — это его жизнь. Пусть омега обратится, пусть раздерёт его глотку, но так пусть не смотрит, спиной к спине не садится, тяжело так не дышит.