Eat you alive (СИ)

Юнги пытается руку отобрать, но Чон вцепился мёртвой хваткой, буквально волочит парня до панамеры и, рывком открыв дверь, швыряет его в салон.

— Что происходит? Почему ты так зол, и главное, на кого? — недоумевает Юнги, но послушно сидит на сидении.

— На себя, — цедит сквозь зубы альфа. — Очень сильно зол на себя, что что-то упустил, что не всё просчитал! Но я исправлю свою ошибку.

— О чём ты говоришь? — Юнги протягивает руку и касается плеча Чонгука, но тот моментально ее сбрасывает.

— Старайся молчать и не прикасайся ко мне, если не хочешь, чтобы я свернул тебе шею. Сиди тихо. Скоро всё сам увидишь, — говорит Чон и сильнее давит на педаль газа.

Юнги не понимает, что происходит, но в голосе Чонгука ни намека на шутку. Омега от него тонким слоем льда покрывается, ёжится. Он вжимается в сиденье, отворачивается к окну и пытается унять грозящееся переломать ребра сердце. Тишина добивает. Юнги этой неизвестности боится, что бы там за её пеленой ни было — это не в пользу омеги, это его убьёт. Юнги это отчетливо по настроению альфы понимает, оно будто осязаемо по машине витает, липнет к нему, отодрать, только если вместе с кожей. Через ещё двадцать минут пути в полной тишине, Юнги замечает впереди несколько остановившихся в ряд автомобилей с включенными фарами. Чонгук паркует панамеру и выходит. Юнги выходит следом и только тогда замечает, что они на границе с Дезиром. «Нет», — шепчет про себя омега и пятится назад к автомобилю.

— Зачем? — дрожащим голосом он обращается к Чонгуку. — Зачем ты привёл меня сюда?

— Знаешь, что Хосок сделал? — Чонгук начинает медленно подходить к испуганно оглядывающему границу парню. — Твой братец яд создал. Тот самый, который без тебя он создать не должен был. Тот самый, в котором, как ты уверял, ты ингредиент.

— Но…

— Ты пришёл ко мне на границу, ты сказал, что яд без тебя не будет изготовлен, а взамен попросил защиту. Я дал тебе защиту, а твой брат создал яд, — каждое слово альфы — это вскрытие. А Юнги пока жив вроде, но Чонгуку похуй, он даже об анестезии не думает, одними словами, голыми руками в клочья кожу рвёт, кости ломает, до сердца дотягивается.

— Я не знаю, как так вышло, — надломлено отвечать Мин. Он вообще поражается, как всё ещё говорить способен. Хосок яд создал, он своего добился, а Чонгук теперь думает, что Юнги лжёт. Юнги его в своей невиновности убедить должен, только вокруг Чонгука мрак сгущается, омега уже знает, что его слушать не будут.

— Поверь мне, прошу. Моё имя есть в списке, оно точно там, — лихорадочно ищет слова Мин. — Я не знаю, как Хосок это сделал. Я не понимаю.

— А мне кажется, ты всё придумал, — зло усмехается Чон. — Ты придумал легенду, взамен перешёл на территорию Сохо, прекрасно тут зажил и мне мозги пудрил.

— Я серьёзно не знаю, как он это сделал, — всё ещё пытается оправдаться Юнги. — Ты же должен мне верить, я бы тебе не лгал, мы же встречаемся, у нас отношения…

— Отношения? — издевательски повторяет альфа. — Какие отношения?

— Ты… я… у нас же отношения, — дрогнувшим голосом повторяет омега.

— Нет у нас отношений и никогда не было. Ты кто такой вообще? — Чонгук вплотную становится, тянет на себя парня и в глаза взглядом впивается. — С чего ты взял, что я буду встречаться с кем-то вроде тебя?

— Не говори так, — Юнги ладони к ушам прикладывает и часто-часто головой машет. — Умоляю, не говори так, — омега солёные губы кусает, всё пытается не разрыдаться, но сам не замечает, что давно уже плачет.

— Ты был гарантией безопасности моего рода, и я тебя обхаживал, теперь ты ноль. Не знаю, что за сговор у тебя с твоим братцем, но поздравляю. Вы меня обдурили. А ты сейчас свалишь к нему, — заявляет альфа.

— Нет, — Юнги верить в эту вымораживающую правду отказывается.

Он смотрит на Чонгука, но ничего не видит, картинка перед глазами в огромное чёрное пятно расплывается — оно расширяется и углубляется. Юнги в этой чёрной дыре Хосока видит, всю ту боль, которую брат ему несёт, но даже это меркнет, когда Юнги взгляд на чонгуковские руки опускает. Его любимый альфа этими руками его к Монстру подталкивает, этими же руками, которыми обнимал, гладил, долгими ночами в постель вдавливал, этими же руками, на которых его в ту ночь из дома полуживого вынес. Как так можно? Так ведь не бывает. Не с Юнги. Он всего этого не заслужил, он Чонгука искренне полюбил, сам лично в эти же руки своё сердце вложил, но Чонгук его под ноги бросил и топчет сейчас, идёт на омегу.

— Ты обещал быть со мной, — глотает слёзы Мин. — Обещал меня в Дезир не возвращать. Обещания сдерживать надо! — Юнги рукавом пиджака мокрое лицо вытирает.

— А ты обещал, что без тебя яда не будет, — ни один мускул на лице альфы не дёргается, говорит так спокойно, будто на очередное свидание зовёт, а сам Юнги на лоскутки режет.