Эдельвейс/Сегодня - исключение (СИ)

— Мы так долго не виделись… и я не заслужил даже разговора? После того, что между нами было? Почему ты уходишь? Я уехал, потому что должен был! Ты всегда знала, где меня искать, и если бы я правда был тебе нужен, пришла бы хоть раз за эти годы! Или твой папочка против, чтобы ты общалась с бывшим демоном?!

Энни морщится. Твои слова её задевают: она борется с желанием тебе врезать. Или заплакать. Вы оба пережили слишком много, чтобы вести себя как ни в чём ни бывало.

Однако Леонхарт берёт себя в руки:

— Хистория. Я получила письмо от неё. Завтра день памяти. Вы должны высадить растения в мемориальном саду. В честь каждого погибшего участника разведкорпуса. Вечная память, герои человечества, и всё такое. Я знаю, что ты там будешь — тихо произносит Энни, всё ещё не глядя на тебя.

Не дав открыть тебе рот, она добавляет:

— Там в горшке записка. Я хотела, чтобы ты посадил… и от меня.

Вы оба смотрите на сложенную бумажку, лежащую в горшке на бурой земле. Тебя раздирает желание сразу же прочитать её, но есть дело поважнее:

— А почему ты сама не посадишь его? Завтра ты могла бы прийти…

— Нет, — резко бросает Энни, — Я убила многих из них.

— Но ты пролила и свою кровь, сражаясь за человечество. Ты сохраняла мне жизнь не один раз, и если бы не это, я был бы мёртв.

— Армин-Армин… Если бы тогда, под капюшоном… я увидела твоё нынешнее лицо, я бы тебя не узнала. И, боюсь, цветок пришлось бы сажать на твоей могиле.

— Энни… — в ужасе полушепчешь ты, словно получив удар под дых, — Что ты такое говоришь?

— Это правда. После смерти Эрена ты мало похож на того Армина, в которого я… — Энни смотрит тебе в глаза и внезапно замолкает.

— В которого ты… что?.. — шепчешь ты, чувствуя, как начинает кружиться голова.

— Неважно, — красная, как рак Энни делает шаг к выходу, всё ещё смотря на тебя, — Важно то, что я теперь тоже другая. Иногда я пишу Хитч. Она рассказывает, как у тебя дела. Сказала, что ты уехал на побережье и давно не появлялся в городе. Сказала, что твой отпуск уже закончился, но ты игнорируешь любые попытки тебя вернуть. На что ты живешь? Чем ты питаешься? Почему ты в грязной одежде? Почему ты так и не захотел меня увидеть?!.. — Энни вдруг ужасается последнему вопросу, явно сказав слишком много.

— Энни, я… — ты делаешь шаг навстречу, но девушка разворачивается и начинает бежать в сторону деревянной арки, ведущей на лестницу к первому этажу.

Пытаешься следовать за ней, но мешает дурацкий горшок. Судорожно ищешь, куда бы его поставить, и капельку слишком бережно (О, как это в твоём стиле, идиот) помещаешь растение на подоконник.

После этого, молясь, чтобы не запутались не до конца завязанные шнурки, спотыкаясь, гонишься за Энни.

Промчавшись по лестнице, ты выбегаешь на первый этаж, оставляешь позади длинный коридор, мчишься к выходу, и…

…Солнце ослепляет тебя. Над головой — ярчайшая весенняя синева, без единого облачка. Впереди — всеобъемлющее море. Вокруг — лишь заброшенные бывшие бараки рабочих, которые восстанавливали порт. В одном из них обитаешь и ты. И больше ни души.

Ты, полусогнувшись, опираешься на колени и пытаешься успокоить бешено-бьющееся сердце и восстановить дыхание.

— Энни! — кричишь ты.

Потом ещё раз, и ещё. Ответа нет. Энни исчезла в неизвестном направлении. Её не выследить. Особенно, в том состоянии, в котором ты сейчас, учитывая её отличную форму.

Внезапно ударяешь себя по лбу: «Записка!».

С досадой поднимаешься обратно в комнату, по пути прихватив растение и флягу. Не снимая ботинок, садишься за письменный стол и смахиваешь письмо Микасе вместе с чернильницей на край стола.

Твои обычно ловкие пальцы не слушаются, они так же неумелы, как в первые дни в разведкорпусе.

Наконец, разворачиваешь записку и видишь четыре слова:

«Посади во имя Марко».

…

Кап.

Последняя чёртова капля в чашу твоего самообладания.

Кап-кап.

Да нет же, это просто слёзы. Удивительно, но они всё ещё есть, и текут легко, как никогда раньше.

Ты кладёшь записку на стол, и ложишься на кровать. Утыкаешься в подушку, и, обняв её, пытаешься приглушить свои рыдания. Как жаль, что рядом нет дедушки, который успокаивал тебя в моменты слабости. Или Эрена, который мог бы дать пинка и выбить всю эту дурь.

Тебе и без этого невыносимо тоскливо. Суровая реальность не оставила рядом никого, кроме Микасы. Но отчего-то после смерти Эрена вы только отдалились друг от друга, словно время, проведённое рядом, кажется неестественным и неправильным без него.

Микаса пишет тебе раз в неделю. Но всё, о чём бы вы не беседовали, сводится к Йегеру. Не найдя сил ответить на последнее письмо Микасы, ты отложил свою боль в дальний ящик. Однако сейчас имя «Марко» распахнуло его, и боль нахлынула с новой силой.

Ты знаешь, как погиб Марко. Ты видел это глазами Бертольда. И, если бы Энни не подчинилась Райнеру, то, возможно он был бы сейчас жив…

О, ты прокручивал в голове аргументы всех участников военных конфликтов миллионы раз. Ты становился на сторону то одних, то других, оправдывая самые чудовищные вещи и пытаясь понять… И да, в итоге ты практически полностью избавился от деления на чёрное и белое.