Эдельвейсы для Любаши. Коричневый туман над Днестром

Другой сокамерник был малолетний грабитель-убийца. Он нисколько не переживал за совершенное им убийство человека и его ограбление. Постоянно пел, насвистывал, веселился, а что, мол, с малолетки возьмешь, много не дадут…

Месяцем позже в камеру завезли одного незадачливого вора. Он стал вором исключительно случайно. Можно сказать – поневоле. А дело было так, рассказывал «вор», назвавшийся Николаем: пропьянствовал с женой и ее подругой целый день, жена утихомирилась и уснула. Николай переморгнулся с подругой жены, та была не против. Но как! Около дома крутился тринадцатилетний сын и в любой момент мог зайти… Подумав, дал подруге ключ от дачи приезжающего из города товарища и, рассказав ей, где это, сказал, чтобы шла туда и подождала его. Предвкушение любовной утехи с подругой жены затуманило ему разум. Минут через пятнадцать он вышел из дома и пошел к даче своего товарища, где уже ждала его она – девушка его мечты. Выпито было немало, и «девушка» казалась ему Богиней красоты. Николай открыл дверь дачи. Да! Вот она ждет, такая желанная… Раздеваясь, вдруг услышал скрип входной двери, в дверь входил сын Вася. Как оказалось, тот пошел за Николаем.

– Ты чего приперся сюда?

– Да я, папа, хочу тебе помочь.

Ничего себе заявки!

– Тебе же одному тяжело будет!.. – и сын стал собирать в узел вещи, находившиеся на даче. Ах, вот оно что! Сын подумал, что отец пошел воровать вещи из дачи друга. Пришлось Николаю сделать вид, что так и есть, и стал тоже укладывать какие-то тряпки в другой узел, сделанный из простыни, стянутой с кровати. Так и пошли они с узлами всякого барахла домой. В селе люди не слепые – позвонили они товарищу Николая в город, тот и приехал вместе с милицией. Теперь Николаю светил срок за воровство. Вот такая она, коварная любовь.

Влада после беседы адвоката с прокурором пока оставили в покое. Правда, «дельфины» приходили как-то еще раз. «Опять примерка, – подумал Влад. – Кто-то все же меня упокоить хочет». Вскоре про Влада «забыли», да не совсем… Фью-бжи! Фьюуу-бжиии! Это конвойный Леша Грабаровский изображал из себя якобы бывалого вояку. Фьююуу-бжиии! Фьюуууу-бжиии! Попавшего под минометный обстрел.

– Бушуев приготовиться к расстрелу! – это так он шутил.

– Америкен бой, америкен бой, возьми меня с собой, возьми меня с собой… – драли горло две сестры цыганки-воровки в своей камере.

– Огаяа-а, Огаяа-а, Огаяа-а-а, Ога-а-а-а-а-а…

Тоненько и тоскливо выводила девушка лет двадцати из Гагаузии, неизвестно за что закрытая в одной из камер.

К Богатыреву приехала жена из Эстонии, принесла ему толстую общую тетрадь, и он целыми днями писал кому-то жалобу о том, как с ним неблагодарно поступили. Он «израненный» «защищал» Приднестровье, а с ним так обошлись… Долго писал. Недели две. Затем отправил эту дребедень с женой к высокому начальству в Тирасполь или в Кишинев – никому не известно. К нему испытывали презрение и ненависть не только Влад, но и все арестованные и содержащиеся в ИВС (нерадивые следователи пристроили этого «орангутанга», а он сильно похож на того жителя Африки, что в джунглях) выбивать показания и брать «висяки» на себя нарушителей уголовного кодекса. Жертву приводили в камеру к этому нечеловеку, если мягко говорить о таком, он истязал того до тех пор, пока тот не соглашался взять на себя все, что от него требовали… Человек замордованный до полусмерти мог взять на себя даже убийство царской семьи. Из камер в адрес Богатырева доносились угрозы, но инквизитора это мало заботило. Ему пообещали, что если он сможет попасть в больницу, то оттуда можно запросто, якобы, сбежать. Ну, и как попасть в больницу, если здоров, как лось? И вот что посоветовал ему переведенный к нему в камеру убийца троих человек одной очередью. Дескать, пусть жена принесет шприцы, а ему лишь набрать туда всякой гадости и уколоть себя – получается заражение, и «ты в больнице, а там и на свободу легче уйти». Сказано – сделано… Укололи эти деятели друг друга смесью грязи и мочи. Игорь, тот убийца, под правую лопатку, а Богатырев для верности под левую – поближе к сердцу. Но прошла неделя, Игоря увезли в больницу, а Богатырева никуда никто не спешил везти и лечить… Около месяца никто не обращал внимание на этого скорпиона, ужалившего самого себя…

Кстати, автор не упомянул, что Сергей Николаевич Слободенюк тоже был водворен в камеру, но вскоре был отпущен, потому что возможно свалил на Влада часть своих «грехов», если считать грехом защиту Родины. Владу, однако, пообещал, что сделает все, чтобы и его выпустили на свободу, а пока… Вскоре Влад убедился, что угроза расстрела миновала. Только Граборовский, заступая на смену и не забывал напомнить Владу готовиться к расстрелу. Боря Николаев, если в камерах поднимался крик-шум, подходил к кормушкам и говорил: