EDEN

— Ты ужасно выглядишь, — резко говорит он. — Я думал, что ты больна, когда я видел тебя в последний раз, но сейчас все намного хуже. Что с тобой?

Он говорит со мной. Я как-то отстраненно отмечаю сей факт.

Его лицо расплывается у меня перед глазами, превращаясь в размытые очертания и цветные пятна. Я не могу ни на чем сфокусироваться. Все вокруг обернулось жуткой бессмыслицей и хаосом.

Люциус дает мне небольшую пощечину. И это точно не со злости. Скорее всего, чтобы привести меня в сознание.

— Я не очень хорошо себя чувствую. Я думала, что вы и так вчера все поняли.

Он возводит глаза к потолку, а затем отпускает мой подбородок, чтобы достать из кармана мантии флакон с зельем. Это то самое, что он давал мне, когда только похитил меня.

— Вот, — он протягивает мне флакон, — выпей.

Все еще дрожа в ознобе, я тянусь за пузырьком, а потом опрокидываю в себя его содержимое, абсолютно не волнуясь о том, что там может быть не просто вода. Мне уже все равно. Я выпиваю все до последней капли. Теперь мое горло не дерет от сухости, но голова все еще болит.

Я опускаю флакон, лихорадочно облизывая губы.

Люциус нетерпеливо смотрит на меня:

— Лучше?

Я пытаюсь встать, но падаю вновь, мотая головой.

— Я не могу, — еле слышный шепот.

Он раздраженно вздыхает.

— Будь ты проклята, — взрывается он, и я открываю глаза. Он смотрит на меня с таким железным спокойствием, что это ужасает меня. — Почему ты постоянно все усложняешь?

Люциус чертит палочкой круг в воздухе, и из ее кончика появляются толстые веревки. Он сажает меня, а затем принимается связывать мои запястья.

Меня удивляет, что я даже не пытаюсь сопротивляться.

— Что вы делаете?

Он не смотрит на меня, но следит, чтобы веревка держала туго. Она сильно врезается мне в кожу, заставляя ее гореть огнем.

— Нам предстоит путешествие. Я не доверяю тебе, и не думаю, что ты не воспользуешься случаем и не попытаешься выкинуть что-нибудь.

Он так туго затягивает веревку, что мне кажется, будто моя кровь перестала течь в жилах. Потом он связывает мне лодыжки, и как только он убеждается, что я теперь абсолютно беспомощна, он берет меня на руки.

Когда он похитил меня, ему понадобилось наложить на меня заклятие, чтобы я не сопротивлялась. Но сейчас я так устала, что мне уже все равно. Я просто благодарна, что мне не придется идти самой.

— Что происходит? — слабо спрашиваю я. — Куда мы направляемся?

— Я же сказал, — бормочет Люциус, вынося меня на руках из камеры в коридор, — нам предстоит небольшая поездка.

— Но куда?

— Что значит куда? — резко отвечает он, быстро двигаясь по коридору. — Мы уезжаем отсюда в другое место. Или ты уже настолько привыкла к своей камере, что будешь скучать по ней?

— Нет, просто…

— Слушай, а ты не думала, что впустую тратишь мое время, задавая мне всякие глупые вопросы? — Мы добрались до лестницы в конце коридора и теперь поднимаемся вверх. — Ты узнаешь, куда мы едем, совсем скоро.

Мы поднялись наверх и теперь быстро идем по коридору, вдоль комнат Пожирателей Смерти. Вокруг нас творится неразбериха: Пожиратели в спешке собирают свои вещи и бегут к большому залу.

— Что происходит? — Я снова задаю этот вопрос, но горло пересохло так, что мой голос — еле слышный шепот.

Не думаю, что Люциус слышит меня. Либо он просто игнорирует мой вопрос.

Мы останавливаемся перед дверью, и он заклинанием открывает ее, а затем призывает маленькую, плотно набитую сумку. Не выпуская меня из рук, он хватает ее, и мы покидаем зал.

Наш путь пролегает через множество дверей и коридоров, которые приводят нас, в конечном итоге, к той самой лачуге, через которую я и попала в свою тюрьму. Боже, это было так давно! Едва мы выходим на свежий воздух, как я чувствую, что вот-вот расплачусь от счастья. Мы покидаем это ужасное и отвратительное место.

На меня словно вылили ушат ледяной воды: свежий воздух и густые кроны деревьев над головой. Люциус вынужден применить Люмос, чтобы видеть дорогу, а в самом воздухе есть что-то такое, от чего я понимаю, что сейчас ночь. Он слегка влажный и пахнет прохладой и свежестью. Я делаю глубокий вдох.

Я думала, что уже никогда не смогу вновь вдохнуть чистый ночной воздух.

Но у меня нет времени наслаждаться этим. Люциус сажает меня на землю и наклоняется ко мне, протягивая руку.

— Прошу, мисс Грэйнджер.

В памяти всплывает сцена в моей комнате в ночь, когда он ворвался в мою жизнь, и все изменилось. «Прошу, мисс Грэйнджер…»

Я неловко пихаю его связанными ногами, но он лишь смеется и хватает меня за волосы.

— Не пытайтесь сбежать, — шепчет он, крепче сжимая в кулаке мои волосы, от чего голова у меня начинает раскалываться. — Ну, куда вы пойдете? Только посмотрите на себя: больная, слабая и уставшая. И как далеко вы надеетесь уйти?

Пытаюсь вырваться, но Люциус хватает меня за руку, другой притягивая меня за волосы ближе к себе.

— Нет, — он даже не повышает голос. — Даже думать не смейте о побеге. А если вам все-таки удастся сбежать, то поверьте мне, вы будете жалеть об этом всю жизнь.