EDEN

— Я уверен, это разобьет тебе сердце, но если бы ты только видела это выражение предательства на его лице, пока ты, улыбаясь, вонзала нож в его руку. —

Я закрываю лицо руками, с силой прижимая пальцы к глазам, словно это может помочь мне выбросить из головы его слова.

Хочется кричать. Страдать, истекать кровью и плакать. Хочу сполна получить за то, что я сделала.

Он был прав. Я слабая и жалкая.

Ты трусиха. Совсем как он.

У нас с ним нет ничего общего! Нет!

Слишком поздно. Его слова уже выжжены в памяти каленым железом.

Не такие уж мы и разные, ты и я… мы оба готовы действовать с особой жестокостью, чтобы достичь своих целей.

Я не готова! Домовые эльфы так же заслуживают свободы, как и любые другие существа. Я только хотела помочь им.

Но… мне ведь говорили, что это жестоко по отношению к ним. Даже Хагрид так считал.

А я не слушала, упорно продолжая делать то, что, как я полагала, было правильным, даже когда все утверждали, что я не права.

Но сейчас все по-другому…

Я прислоняюсь головой к холодному полу и убираю руки от лица. По щекам катятся слезы.

У нас с ним нет ничего общего.

* * *

Эхо шагов в коридоре нарушает мучительно медленный бег времени.

— Надо убрать их отсюда! — Я не узнаю этот женский голос. — Отвезти в другое место. Мы останемся здесь на ночь, а утром двинемся в путь. Темный Лорд сказал, что на севере есть укромное местечко, где мы сможем спрятаться.

Слышен скрип открываемой двери. Я перевожу взгляд на дверной проем, но моя камера по-прежнему закрыта.

Напряженно вслушиваюсь, и мои усилия вознаграждаются, когда я улавливаю громкий скользящий звук, будто кого-то тащат по коридору.

От этого звука по спине бегут мурашки — кожа царапается о камни.

Но разве это не должно сопровождаться криками протеста и мольбами?

Я бы подошла к окошку камеры, чтобы посмотреть, что происходит снаружи, но у меня просто нет сил подняться.

Звук постепенно становится все тише и тише, пока, наконец, не смолкает в конце коридора, и тишина вновь не вступает в свои права.

Я совершенно спокойно продолжаю лежать на соломе, но взгляд все еще прикован к двери.

Что это было?

А впрочем, мне все равно. Я слишком устала.

Мне нужно поспать.

Черт, мне сегодня несказанно везет. Слышу голоса в коридоре. Я не могу их разобрать, но они становятся громче, по мере приближения к моей камере.

Ни минуты покоя! Даже когда они решили бросить меня в одиночестве на несколько дней.

Но главное — я ни на миг не могу избавиться от чувства страха и вины.

Я начинаю различать слова в этом шепоте.

— … нашу ответственность. Мне это нравится не больше, чем тебе, но мы должны забрать их с собой.

Узнаю это голос. В последние несколько дней он был единственным моим собеседником.

Но он не один. С ним кто-то еще.

— Пленники доставят больше проблем, чем пользы. — И этот голос я тоже знаю. Оба человека остановились у моей двери, и женщина смиренно вздыхает. — Ты знаешь, куда вы едете?

— Я женат на твоей сестре уже много лет, конечно же, я знаю, куда еду. Я был там столько раз, что уже сбился со счета.

— Будь осторожен, — неужели это беспокойство в ее голосе? — Ее ищут, а ты их недооцениваешь. Они могут проследить за вами…

— Тем более пора распрощаться с этим местом, — оборвал он ее. — Мы должны как можно быстрее двинуться в путь. Я возьму девчонку — я знаю, к ней подход, успел изучить за то недолгое время, что она здесь. Ты и Антонин, позаботьтесь о мальчишке.

Нет. Я не хочу оставаться с ним наедине. Я даже не хочу его видеть.

— Мы разделимся, — продолжает Люциус. — И тогда, даже если они поймают одного из нас, у Темного Лорда все еще будет козырь в виде другого пленника.

— Отличная идея, — соглашается Беллатрикс. — Я найду Антонина до отправления, но я бы хотела вновь встретиться с тобой как можно быстрее. — После короткой паузы она продолжает уже более мягким голосом. — Удачи, братец.

Люциус усмехается.

— Братец, как же! — Еще одна короткая пауза. — Надеюсь, вскоре увидеть тебя.

Удаляющиеся шаги в коридоре, затем щелчок, и моя дверь открывается.

Почему он просто не может оставить меня в покое?

Едва он вошел в комнату, как его взгляд тут же обратился ко мне.

Я не шевелюсь. Потому что сил уже нет. В любом случае, он, скорее всего, ожидал увидеть меня на полу, и он не может быть недоволен моим состоянием.

Он указывает на меня пальцем.

— Ты. Поднимайся.

Я не обращаю внимания на зарождающуюся во мне ярость. Слишком устала, чтобы сопротивляться ему.

Дрожа, я пытаюсь встать, но как только сажусь на колени и собираюсь подняться на ноги, голова начинает кружиться, и я падаю вперед, еле удерживаясь на четвереньках.

Люциус берет меня за подбородок, заставляя смотреть на него.