EDEN

Мы возвращаемся в мою комнату, и застаем Долохова растянувшимся на полу. Его глаза закрыты, а лицо лишено эмоций. Я могла бы подумать, что он мертв, если бы не равномерно вздымающаяся при дыхании грудь.

Жаль, что он не мертв. Надеюсь, этот чертов ублюдок и извращенец сдохнет самой ужасной и невообразимой смертью.

Нет. Нет, я не буду желать этого. Я не стану такой, как они…

Но почему нет? Они ожесточили меня. Признаться, сейчас я могла бы убить Долохова голыми руками. И я бы вряд ли стала раздумывать дважды.

Люциус склоняется над ним, проверяя пульс, а потом поднимает его веки, направляя свет палочки ему в глаза.

— Он замерз, — Люциус встает и поднимает палочку Долохова, которую я не заметила на полу. — Я отнесу его в его комнату, — не глядя на меня, поясняет он. — Он не будет больше беспокоить тебя. Я позабочусь об этом.

— Спас-сибо.

Зачем я говорю это? За что я благодарю его? И это после всего, что он сделал со мной.

— Не благодари, грязнокровка, — он смотрит на меня, нахмурившись. — Я сделал это не для тебя. Антонин должен держать ответ перед своим чистокровным происхождением. Человек его положения не может путаться с магглорожденной. Кто знает, какие выродки получатся от этого союза?

Меня мутит. Он, может быть, и спас меня от Долохова, но это ничего не меняет. Он сделал это лишь из своих чистокровных соображений. Какая чушь!

А, ты что, правда, ожидала от него чего-то другого?

— Волдеморт — полукровка, — тихо говорю я. — Вы знали об этом?

Он поднимает палочку, и я чувствую знакомое жжение на щеке. Ничего не изменилось. Люциус все тот же Люциус. И ему плевать на меня. Я не более, чем грязь на подошвах его дорогих ботинок.

— Не выказывай непочтительности своему хозяину этой гнусной ложью, — его голос вибрирует от злости. — Это всего лишь грязные слухи, распускаемые Дамблдором. Ты можешь быть настолько глупой, чтобы верить им, но я предпочитаю думать, что ты хотя бы достаточно умна, чтобы не повторять их вслух.

Сжимаю губы и вздыхаю. Я попытаюсь еще раз пробиться к той маленькой частичке человечности, что он проявил ранее.

— Хорошо, — я вся дрожу. — Так значит, слухи, да? Ложь, распространяемая Орденом. Но ваш друг, Северус Снейп, тоже полукровка. Я видела газетные вырезки, доказывающие это. Его мать была ведьмой, а отец — магглом. Если вы презираете тех, в ком нет чистой крови, тогда почему вы с ним такие хорошие друзья?

Он ухмыляется, но эта ухмылка не касается его глаз.

— Кровь полукровок может быть и хуже, но, по крайней мере, они откуда-то получили свои способности. И с этим я могу примириться. У них есть право заниматься колдовством, — он бросает взгляд на Долохова, и его лицо на мгновение искажает ярость. — В любом случае, они ниже по своему статусу. И ни один чистокровный не должен мешаться свою кровь с их. Это самое что ни на есть предательство. Предательство своих предков, своей крови.

— А что вы будете делать, если Драко женится на грязнокровке или маггле? — Спрашиваю я, стараясь держать тон ровным.

— Я буду вынужден отречься от него, — ни секунды не колеблясь, отвечает он, глядя мне прямо в глаза. — Если он умышленно и сознательно осквернит род, он перестанет быть моим сыном.

Я смотрю на него, в изумлении приоткрыв рот. Это… я не могу поверить, что кто-то может быть настолько одержим чистотой крови. Как он может ставить эти глупые и смехотворные предубеждения превыше своего родного сына?

Некоторое время он смотрит на меня, а затем поворачивается к двери, запирая ее.

Нет…

Машинально обхватываю себя руками, но он даже не смотрит на меня. Он наклоняется и берет Долохова за руку.

Вздыхаю и опускаю руки.

— Тебе надо поспать, — бросает он, вытаскивая порт-ключ из кармана мантии.

— Вы, правда, думаете, что я способна уснуть сегодня? — Шепотом спрашиваю я.

Он поднимает на меня глаза, и какое-то время мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза.

— Поспи, — повторяет он. — Северная башня.

Ключ загорается красным свечением, и оба — Долохов и Люциус — исчезают, оставляя меня одну в темноте.

Наощупь продвигаюсь к кровати и сажусь, прислонившись спиной к изголовью. Я слишком напугана, и я вглядываюсь в темноту, боясь даже моргнуть.

Глава 12. Предательство

Плати и смотри!

Слышишь? Сердце стучит…

И глубокие, новые шрамы…

Плати. Ты дорого будешь платить

За слово, за кровь, за каждый удар,

И за рук своих грубых касание…

Сильвия Плат, Леди Лазарь (перевод — kama155).

Я перестаю дышать, когда слышу, как в углу что-то шевелится.

Отшатываюсь, сильнее вжимаясь в изголовье кровати, внутри все скручивается в тугой узел от страха. Поднимаю подсвечник повыше, и он едва не выскальзывает из моих взмокших ладоней. Вглядываюсь в темноту комнаты, стараясь рассмотреть, кто же это.

— Если подойдете ближе, клянусь, я убью вас…

— Акцио подсвечник!

Шепотом произнесенное заклинание обрывает мою речь, и единственное оружие уплывает в темноту.