Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

– Да, – подтвердил Дэйви. – Начальник карантина сразу же его невзлюбил и сказал: до дезинфекции корабля не покинет никто и ничто. – Мальчишка ухмыльнулся. – Профессор страсть как разозлился, сказал, что экспедиция эта – его, и все, что на борту, тоже его, но, что бы он ни говорил, начальник карантина стоял на своем.

– Что же случилось с Иеремией на самом деле? – спросил я.

Дэйви сморщился и не сразу сумел обрести дар речи.

– Однажды, поздней ночью, на борт явились Скулкиллские Рейнджеры и забрали из каюты Иеремии все. Я слышал, как они причалили, но не поднялся с койки: у них на пути не становись, уж лучше пусть себе берут, что хотят. Это все знают, – сказал он, скорбно покачав головой. – Стало быть, в точности, что там случилось, я не видал. Но наутро Иеремию нашли в воде, захлебнувшегося. А капитан рассказал, будто Мэтьюз перебрал грога, да сам за борт и выпал.

– Прости, Дэйви. Должно быть, для тебя это просто ужасно, – сказал я.

Мальчишка кивнул, точно в смерти Иеремии был виноват не кто иной, как он.

– А вещи из каюты Иеремии Мэтьюза? Выходит, их тайком увезли из Лазаретто? – спросил Дюпен.

– Так я слышал от тех, кто видел налетчиков. Да так оно всегда и бывает… – Мальчишка пожал плечами, но вдруг ему в голову пришла некая мысль, и глаза его заблестели от гордости. – Но его книжка с рисунками птиц им не досталась. Ее они не нашли. Он велел мне отправить ее в Англию, одной леди, с которой был очень дружен, когда мы стояли в Панаме. Потому что не верил двоим попам, отправившимся в экспедицию вместе с профессором. Они вечно за ним следили.

Дюпен взглянул на меня, и я понял, что он задается тем же вопросом: уж не идет ли речь о той самой парочке, которую мы обнаружили в «Русалке» в субботнюю ночь, явившись сюда с Билли Суини?

– А эти, как ты говоришь, попы часто в «Русалку» захаживают? – спросил я.

Дэйви кивнул:

– Это точно, выпить они любят!

– И платят за выпивку монетами, что падают им в карман прямо с небес, – заквохтала миссис Русалка.

– От этакой благодати и я бы не отказался, – с циническою улыбкой заметил Дюпен.

– А были ли эти попы в дружбе с профессором? – спросил я Дэйви.

Мальчик наморщил лоб.

– Друзьями я бы их не назвал. Правду сказать, по-моему, они, наоборот, друг друга не жаловали. Попы-то отправились с экспедицией, а профессор Ренелле остался в Куско.

Дюпен насторожился, словно пес, учуявший запах добычи.

– Профессор остался в Куско? Почему же?

– По пути от Лимы до Куско он сильно захворал. Сказал, что кто-то отравил его воду.

– Но если профессор Ренелле захворал, отчего экспедицию не отменили вовсе? – спросил Дюпен.

– Он и хотел отменить, да Иеремия и оба попа отказались. Иеремия сказал, что его дело – собрать образцы птиц и растений для нанимателя из Англии, оплатившего большую часть расходов, а попы заявили, что Церковь тоже внесла в снаряжение экспедиции немалый вклад, и потому они отправятся в заброшенный город вместе с Иеремией. А профессора оставили у знакомых святых отцов, что живут в Куско.

– У августинцев? – уточнил Дюпен.

Дэйви немного поразмыслил над этим словом и утвердительно кивнул.

– Да, точно. Они там, в Куско, людей в католическую веру обращали.

– Ну, а что же насчет тебя, Дэйви? Мы установили, что в заброшенном городе ты на самом деле не был. Судя по тому, что ты наблюдал, ты тоже остался в Куско. У кого же? У августинцев, вместе с профессором Ренелле? – спросил я.

Но Дэйви покачал головой.

– Нет, я жил у тетушки Иеремии. Хотел было тоже отправиться в заброшенный город, да Иеремия сказал: это уж очень опасно. А еще он просил проследить за профессором Ренелле, вот я и проследил.

Гордый тем, что сумел выполнить поручение друга, мальчишка снова заулыбался.

– И что же профессор делал в Куско? – спросил я.

– Поначалу ничего, уж очень он был хвор. Но перуанская леди, знакомая тетушки Иеремии, принесла ему какого-то особого чаю, и через неделю ему сделалось лучше. Тогда профессору захотелось отправиться в заброшенный город следом за остальными, только вести его туда никто не согласился, а в одиночку отправиться в горы он не осмелился. Когда вернутся Иеремия с остальными, тоже никто не знал. Тогда подождал он несколько дней, поорал, пошумел, да и решил возвращаться домой, в Филадельфию.

– Полагаю, такому исходу он был вовсе не рад, – сказал я.

– Да, страсть, как злился! Сказал: надеется, что все они там, в горах, и сгинут. – Улыбка на губах мальчишки явственно дрогнула. – А как профессор-то отбыл, святые отцы из миссии двинули прямиком в кабак и подняли по паре-тройке кружек во славу Господа, что в милости своей склонил «этого злыдня» вернуться назад в то пекло, откуда он появился.

Дюпен негромко фыркнул от смеха.

– А как же профессор Ренелле добрался до Филадельфии? На том же судне, на котором вы прибыли в Лиму?

– Нет, сэр, не на «Санта-Терезе». Этот корабль дожидался возвращения экспедиции. Профессор Ренелле вернулся назад сам по себе, но на каком судне – не знаю.