Единица безумия

Дольчегабана порхала туда-сюда, строгала какую-то зелень и бросала в кипящую на плите кастрюлю. Андрей попросил таблетку от головы и, выпив ее, долго сидел молча, подперев щеку ладонью. Вплоть до того момента, пока Дольчик не поставила перед ним тарелку с чем-то непонятным и, надо сказать, не очень аппетитным.

– Дольчегабана, ты решила меня добить? Чтоб я не мучился?

Она рассмеялась и подала ему ложку.

– Нет, я серьезно, – сказал он с сомнением. – Что это за зелье?

– Суп. Щавелевый. Марк сказал, что тебе с утра самое то будет. Видимо, это должно помочь тебе справиться с похмельем.

– Вот пусть Марк сам этот супчик и жрет. Мне кажется, он тебя потроллил.

Женя промолчала, погасив вспыхнувшее в ответ чувство раздражения, и взяла бутерброд с нежной розоватой ветчиной и сыром, который сделала для себя.

– Нездоровый у тебя завтрак, – отметил Рысь и снова опустил взгляд в свою тарелку с супом.

Женя отпила кофе и уставилась в окно.

– Дольчегабана, а ты чего молчишь? Опять кого-то грохнула?

– Да! Видишь вон, в саду уже закапывают!

– Кстати, да. Ты не в курсе, что это за стройка века за окном?

– Спроси у папы.

– Хорошо, спрошу.

– Угу, – как-то загадочно промычала она и удалилась из кухни.

К слову, суп Андрей съел весь до последней ложки и даже налил себе добавки. Дольчегабана бы обрадовалась его аппетиту. Градус хорошего настроения взметнулся вверх, и Рысь решил выяснить, что происходит во дворе.

Спрашивать, в общем, никого ни о чем не пришлось. Все было понятно без слов. На громадной зеленой лужайке стремительно организовывалась детская площадка с большой горкой, качелями, каруселями, всем тем, что так обожают дети. Рысь-старший прикрикивал на рабочих, меряя шагами периметр разметки, но, увидев сына, двинулся к нему.

– К холодам все должно стоять. Нравится?

– Ну типа – да, а так – нет. Я уже вырос из того возраста, чтоб на карусельках кататься.

Отец рассмеялся и похлопал его по плечу, выразив жестом, что оценил его шутку.

– Вдруг надумаете, а все готово уже, – довольно проговорил, любясь на воплощение своей идеи.

– Что надумаем?

– Внуков мне родить! Внуков жду! На днях еще этот привезут, – поскреб бороду, – «Домик Хоббита».

– Угу, ты, если бороду подлиннее отпустишь, будешь на Гендольфа похож. Осталось только хоббитов завести, – мрачно сострил Андрей.

* * *

– Вот видишь! Он внуков ждет! – уже минут пятнадцать Женька распалялась, методично сверля дырочку в его и так не совсем здоровой голове.

– Пусть ждет, кто ж ему запретит. Я вот жду, когда зима наступит.

– Не смешно!

– Поверь, я сейчас не в том состоянии, чтобы шутить.

– Он считает, что у нас все серьезно, мы же женаты!

– Дольчегабана, брак – это всего лишь законное основание посещать некровного родственника в реанимации, а не повод рожать детей, – изрек Андрей в своей манере – метко, почти афористично. – Ты рожать, что ли, собралась?

– Нет.

– Вот и прекрасно. Как соберешься – скажешь.

Он достал из холодильника бутылку минеральной воды и поднялся в спальню. Присев в кресло у столика с аквариумом, посмотрел в окно. Небо было голубое и чистое, лишь на горизонте тянулась цепочка мелких серых облаков. День мог быть чудесным, если б не головная боль и эти действующие на нервы разговоры. В кармане ожил телефон, что избавило Андрея от дальнейших размышлений.

Номер был незнакомый, но Рысь все же ответил на звонок.

– Андрей? – спросил женский голос. Суховатый возрастной.

– Кто это?

– Это Галина Антоновна.

Галина Антоновна… Галина Антоновна…

– Соседка…

Точно. Антоновна. Соседка матери.

– Что случилось?

– Тут такое дело… – Антоновна коротко, но обстоятельно объяснила ему причину своего звонка.

– Почему сразу со мной не связались?

– Она говорит, пыталась. Ты не ответил.

– Я приеду. Спасибо, что позвонили.

Рысь ощутил толчок недовольства, но оправдываться перед соседкой не стал. Если и не ответил матери, то не специально. Случайно пропустил звонок. Тот, видимо, затерялся в куче других не отвеченных. Хотя, скорее всего, мать просто соврала. Намеренно Андрей ее не игнорировал.

Захватив куртку, он спустился вниз.

Дольчегабана снова что-то кулинарила. В кухне пахло шоколадом и ванилью. Женька мяла и колотила кусок темно-коричневого теста. Оно липло к столу, липло к ее рукам, но Дольчик не теряла надежды, пытаясь собрать расползающуюся массу в комок.

– Что это ты делаешь?

– Шоколадные кексы буду печь.

– На кулинарию пробило?

– Надо же мне хоть чем-то заниматься! А то скоро плесенью покроюсь в четырех стенах!

– Стен тут, прямо скажем, не четыре… – криво усмехнулся Андрей. – И, по-моему, на кексы тесто должно быть пожиже, не?

– Значит, это будут шоколадные печеньки! – как-то неожиданно зло бросила она, достала скалку и вырубку для теста.

– А ты куда?

– К матери. Соседка позвонила. У нее, оказывается, дом сгорел.

Женька обомлела, забыв про тесто.

– Как сгорел? Когда? Совсем? С мамой что? Она в порядке? В больнице? – Рысь не успевал отвечать на ее вопросы.

– Она в порядке. У соседки сейчас. Про остальное поеду узнаю.

– Давай, я с тобой. – Попыталась собрать в комок только что раскатанный шоколадный пласт, но он намертво прилип к столу.