В 1868 г. в заиорданском крае близ г. Дивона был открыт памятник, на котором древними «финикийскими», как полагали, письменами изложен подробный рассказ моавитского царя Месы о его борьбе с израильтянами. Среди прочего в нем говорится: «Я воздвиг этот камень Хемошу (Хамосу) в Кире как камень спасения, ибо он избавил меня от всех грабителей и дал мне увидеть мое желание на всех моих врагах, на Амврии, царе израильском» /117/. И это никак не противоречит предположению о Кемоше – КИ МОЖЕ:
1. Имут (отнимают) вещую кровь – мужей РА Моаба (Раббав-Моава), мои же умерщвлены
2. Имут вещую кровь, могилы (священные) Моаба, мое же имя Роза, жена
3. Имут вещую кровь мою – ЖИРО Моаба
Строка 23
А(Е)РО(РА)ЖЕ(ЖИ)ШЕ(ЩЕ)А(Е)РО(РА)ВОЗЕ(8)Е(А)А(Е)РО(РА)ВОЙЕ МОЕ(А)НАВО ВО(ВЪ)РЕЖЕ(ЖИ)
1. АРО ЖЕШЕ А РОВО 8 А АРО ВОЙЕ МОЕ НА ВОВОРЕ ЖЕ-
2. АРО ЖЕШЕЕ РОВО ЗЕЕ А АРО ВОЙЕ МО Е(А) НА ВОВОРЕ ЖЕ-
3. АРО ЖЕШЕЕ РАВО 8 АРО ВОЙЕ МОА НАВО ВОРЕ ЖЕ-
4. АРО ЖЕШЕ АРО ВО ЗЕЕ АРО ВОЙЕ МОА НА ВОВОРЕ ЖЕ-
5. АРО ЖЕШЕЕ РАВО 8 АРО ВОЕ МОЕ НА ВОВОРЕ ЖЕ-
(НА) ВОВОРЕ. Законы языка позволяют предположить иное звучание:
Может быть, в нашем тексте ВОВОР – это
Если ПОАРО
1. Ариев жгут и раввины змея, и ариев-воинов моих на ВОВОРЕ же-[же]
2. Ариев жгут и раввины змея, и Аро (арии), воины мои на ВО-ВОРЕ же-[же]
3. Арии, жгут раввины змея, арии, воины мои, на ВОВОРЕ же-[же]
4. Арии жгут ариев, вот змеи, арии-вои мои, НАВО-воре же-[же]
5. Аро! жгите раввинов змея. Арии, воины мои, на Фаворе же-.
Строка 24
[ЖЕ-]МОВОНАВОЖЕ(ЖИ)БА(БЕ)А(Е)РО(РА)РЕРО(РА)ЙЕИИЕБАЖЕ
ПОАРОРОЖЕРА
1. Ж(Р)ЕМОВО НА ВОЖЕ БАЕРО РЕРОЙЕ (РЕДРОЙЕ) И ЙЕИИЕ» БАЖЕ ПОАРО РОЖЕ РА
2. [ЖЕ-]ЖЕ МОВО НА ВОЖЕ БАЕРО РЕРОЙЕ ПО(1) ЙЕ БАЖЕ ПО АРО РОЖЕ РА
(ЖЕ-)ЖЕ. (У Гриневича – ЖРЕ.)
МОВО.
РЕРОЙЕ ИЙЕ. Как указано в комментарии к строке 19, значение, скорее всего, утрачено. Первый слог Гриневич озвучивает как РЕД.
1. [на Фаворе же] приносят в жертву наших вождей-бояр РЕРОЙЕ ИЙЕ. Боже Правый, род Ра!
2. жгут моавитян, нашу Вожу боярскую. РЕРОЙЕИЙЕ. Боже Правый, род Ра!
На этом заканчивается текст лицевой стороны этого древнейшего из известных русского (этрусского, по определению исследователей) памятника письменности. Текст боковой стороны у Г. С. Гриневича (по крайней мере, в цитируемом издании) не озвучен. При работе над ним выяснилось, что он является дополнением к тексту лицевой стороны, описывая продолжение событий.
Даже при беглом взгляде на схематическое изображение камня встает вопрос: почему текст боковой стороны не продолжен на лицевой, где плоскость камня явно использована не полностью? При изучении текста боковой стороны становится очевидным, что он написан другим лицом, вероятнее всего, мужчиной.