Единственная для бандита

Я с ужасом смотрю на свои руки. Ногти стёсаны до мяса. На костяшках свежие ссадины. Тем временем, со стороны здания продолжаются раздаваться залпы стрельбы.

— Леон! Катя! — рвусь обратно, вылетая из тачки, но спецназовец заталкивает меня обратно.

— Отставить! Смирно сидите! Всё под контролем.

Как он может быть там спокойным? Там стрельба. Война самая настоящая творится.

— Значит, заранее планировали? — заикаясь, спрашиваю, растирая слёзы по щекам.

— Верно. Моретти подсуетился, организовал встречу с большими людьми в погонах. Быстро спланировали операцию, план. Нас больше. Здание до отвала заполнено нашими парнями. Скоро всё закончится.

Мне больше ничего не остаётся, как сидеть и молиться, ожидая финала.

Вояка прав. Не проходит и десяти минут, как шум стихает.

Наконец-то! Я вскакиваю с места, когда вижу силуэты людей, которые выбегают из заброшенного завода. Не обращая внимания на рыки надзирателя, я ловко огибаю его здоровенную фигуру, со всех ног мчусь навстречу толпе.

Ищу его. Лихорадочно рассматриваю в толпе военных Леона.

Хнычу. Зову любимого. Плачу.

На секунду мне кажется, что вдруг… я больше не увижу его никогда. Вдруг, их план оказался провальным. Выжили не все.

Нет. Нет. Нет!

Леон не может оставить меня сейчас. Любимый не может погибнуть. Когда всё, наконец, закончилось. Виновники найдены, уничтожены. Мы по праву заслужили счастье и покой.

Сердце бьётся на вылет. Не вижу его в толпе. Не вижу…

Как вдруг…

— Леон! Леон!

Это он. Его выводят из здания бойцы, держа под руки. Леон зажимает ладонью левый бок.

Голова резко кружится. Ранен. Он ранен. Но жив!

— Любимый! — бросаюсь к нему на шею. С разбегу, с фонтаном слёз радости. — Больно? Очень больно? Ты ранен… Боже!

— Ш-ш, маленькая, — жадно обвивает меня руками, целуя в макушку, — я в порядке. Царапина. До свадьбы заживёт. Главное, что ты в порядке.

Несколько секунд мы просто стоим. Молча. Крепко впиваясь в тела друг друга, будто намертво срастаемся. В жадное, единое, неделимое целое.

— Всё хорошо, Клубничка. Всё хорошо.

Леон гладит меня по голове, но я чувствую, как его рука дрожит. Не только рука, но и голос. Щекой льну к его твёрдой, сильной груди, слышу, как быстро и часто колотится его сердце.

Живой. Мой Леон. Живой.

Мы живы. Снова вместе. Чувствуем друг друга…

Я мельком бросаю взгляд за спину мужчины, столбенею. Ужас проносится вдоль позвоночника противными щупальцами. Я вижу, как из здания выносят носилки с трупами. Там кровь везде. Она на пол капает. Дыхание перехватывает. Я Сергея вижу, а рядом… олигарх Злобин. Они не двигаются. Замертво пали. Их тела покрывают жуткие раны, одежда пропитана алыми пятнами. Медики быстро накрывают их тела чёрными полиэтиленовыми пакетами.

Вскрикиваю, сильнее впиваюсь ледяными пальцами в мощные плечи моего спасителя.

— Не смотри туда, — Леон быстро разворачивает меня спиной к погибшим. — Заслужили, собаки. Попали под обстрел.

Это жутко. Но Леон прав. Карма им вернулась.

Не жаль. Ничуть не жаль подонков. Сергей столько боли мне причинил… и не только мне. Катя! Он жизнь моей сестре искалечил, тварь!

— Моя сестра… Где-то у них моя сестра! — неожиданно вспоминаю о самом главном. Хриплю, вырываясь из сильных рук Леона.

Он весь пропах кровью и порохом, едва держится сам от полученного ранения, но удерживает меня крепко, пока люди в форме выводят мерзавцев, оставшихся в живых, и запихивают их в фургоны.

— Тише, тише… — просит меня Леон. — С Катей всё в полном порядке. В полном. Её нашли.

— Где?

Кажется, от грохота выстрелов я слышу все звуки тише, чем они есть. Я не могу остаться на месте. Рвусь куда-прочь, готова расталкивать всех руками и вглядываться в каждые носилки, накрытые тёмной простынёй.

Два медика проходят мимо меня с очередными носилками. Я вскрикиваю и подбегаю к ним. На них лежит моя сестрёнка. Бледная. Худенькое личико заострилось ещё больше. Из-под дрожащих ресниц выкатываются слезинки. Она едва слышно мычит от боли.

— Катюша, Катенька… Ты слышишь? Слышишь меня? — спрашиваю, рыдая. Целую сестру в щёку, не веря, что мы выбрались из этого ада.

— Да… Слышу. Просто больно… Очень… — отвечает она.

Я замечаю, что её пальцы покоятся в большой, смуглой руке мужчины. Он стягивает с лица шапочку с прорезями для глаз. Вскрикнув, я узнаю в мужчине Руслана.

— Это всего лишь я, — объясняет. — Не мог остаться в стороне, — сглатывает. — Когда мою… мою Катюшу похитили. Я люблю её! — неожиданно выпаливает признание. — Ей навредили. Нужна операция. Не здесь. Я знаю. Я заранее узнавал обо всём. Есть клиники в Швейцарии. Я на всё готов, лишь бы она встала на ноги!

Слушаю сбивчивую, торопливую речь Руслана, а он сдавливает мою свободную ладонь своей рукой, заглядывая глубоко в глаза, чтобы доказать серьёзность намерений.

— Мне нужно только согласие родственников. Ваше согласие. Прошу. Умоляю… Это её шанс!

Я перевожу взгляд на Катю, она улыбается сквозь боль, просит:

— Отпусти меня. Я знаю, что у нас получится. Я не хочу быть тебе обузой…

— Как ты могла такое подумать? — глажу личико сестрёнки.