Единственная для бандита

— А тут ты как раз подвернулась так удачно. Прости, кис, всего лишь бизнес. Пришлось пожертвовать нашей «любовью», деньги вкуснее поцелуев. Но ты сама виновата, я ведь тебя просил, да? Предупреждал не шастать возле люксов!

— Какой же ты подлец… Редкостное дерьмо.

— А ты шлюха! — ревёт, топая ногой. — Держи язык за зубами, не смей болтать лишнего и не зли меня. Иначе въебашу раньше, чем придёт время.

— Ты хоть любил меня? Любил когда-нибудь? — сдавленно шепчу.

— Любил. Врать не буду. Мои чувства были серьёзны. Пока не объявился отец и не предложил мне стать его правой рукой. Я тогда в отель как раз устроился работать.

— Ты дурак Серёжа! А ты уверен, что Злобин твой отец?!

— А-ну заткни стерву! — озверев, Злобин бьёт меня по затылку.

Прикусив язык от боли, я замолкаю.

— Уверен, — отвечает олигарх, — хватит базара, тебе незачем знать больше, ты всё равно скоро умрёшь. Все умрут. Я с корнем вырежу род Моретти. Раз ты не хочешь в наши ряды, то сдохнешь. Ты, твой Леончик, твоя сестра и ваш недавно рождённый Габриэльчик.

— Не смейте! Сына не трогаете! Прошу! Делайте со мной, что хотите, но ребёнок в чём виноват?

— В том, что в нём течёт кровь Моретти, — хмыкает олигарх, закуривая сигару.

Сыночек, мой малыш. Боже, помоги нам! Не отбирай у меня дорогих людей. За что? Скажите, за что?

— Вы нелюди… Вы хуже дьявола, — вот-вот, я начну рыдать кровавыми слезами.

— Мы просто бизнесмены, милая, — Злобин выдыхает мне в лицо вонючую струю дыма. — Ничего личного. Конкуренция. Власть. Бабло. Терпеть не могу того, кто переходит мне дорогу, крадёт у меня кислород. Моретти начал воротить свои ёбанные делишки в моём городе. Понастроил отелей. Что ж, скоро всё его — станет моим.

Мой голова до сих пор раскалывается. Кажется, где-то на затылке пульсирует открытая рана. Подонок ударил меня графином по голове. Я быстро потеряла сознание. Но сейчас, начинаю вспоминать всё, что было до удара.

Сестра!

— Где Катя! Где она? — дёргаюсь на стуле как сумасшедшая, кричу до пожара в горле.

— Инвалидка твоя рядом, за стенкой валяется, — Сергей сплёвывает на грязный пол. — Если бы не увидела нас с Оксанкой, на двух ногах бы ходила, а не как лягушка ползала с перебитыми лапами.

— Не трогайте её, прошу. Она вообще здесь ни при чём! — топаю ногами.

Умереть хочется. От невозможности, беспомощности своей убогой, чтобы повлиять на ситуацию.

— Доверчивая ты, Лина, — Сергей торжествующе смеётся, резко хватает меня за подбородок. — Как же легко было легко и сладко тебя ломать… Мы с парнями ржали, когда ты с ума сходила и думала, как бы к Моретти подлизаться. Но я знал, верил, что ты сможешь. Ты ведь у меня девочка целеустремлённая и упорная…

— Подонок. Настоящая гниль поганая, — слеза медленно катится по щеке.

Сергей сильнее хватает меня за скулы, будто тисками кожу вспарывает, наклоняется очень близко, шепчет зловеще, поглаживая тыльной стороной ладони, пахнущей куревом, по свежей ране:

— Последний поцелуй, милая! Подари мне свой сладкий ротик… Последний раз. И умри.

— Н-нет! Ты прокля….

Сукин сын впивается в мои губы. Больно. Очень. Его отец глумливо стебётся, заливаясь смехом. Я захлёбываюсь в отвращении, как будто меня в кучу мусора бросили и я тону там. Мусор везде. В лёгких, в печени, в почках, в сердце.

Скользкий язык врывается в мой рот. Я не могу вырваться, ведь я связана. Разве что… кусаю! За язык мерзавца. До вкуса крови. Наслаждаясь триумфом.

— Ах ты ж ёбаная овца!

Зажмуриваюсь. Подонок замахивается кулаком. В этот раз боль будет на грани.

— Босс, к складам несётся тонированная иномарка.

Сергей отстраняется, отпуская моё истерзанное в кровь лицо. Переключает внимание на влетевшего в комнату парня.

— Внимание! Всем приготовиться! — вопит Злобин.

Старый подонок вытаскивает из кармана ствол, клацает обоймой, перезаряжая.

Сердце в груди пропускает удар.

Сейчас это случится.

Глава 29.

Лина

Высокая и крепкая фигура появляется в проходе большого грязного помещения с замызганными окнами. Здесь холодно, сыро. Воняет мусором. Я узнаю своего любимого. По походке, по внушительному телосложению. Рыдать хочется ещё больше. От страха и радости одновременно.

Леон пришёл. Не может быть. Пришёл!

Нужна значит. Любит. Всё ещё любит.

Остыл. Теперь на помощь пришёл. Чтобы спасти.

— Леон! — я рвано кричу, дёргаюсь к любимому, захлёбываясь в истерике.

Он молчит. Взглядом насквозь душит. Нет. Не меня. Врагов своих презренных, которые причинили боль его собственности. Готов разорвать любого. За каждую выплеснутую слезу его женщины.

Верзилы — бандитские наёмники, обступают меня со всех сторон, закрывая широченными спинами.

— Суки, — Леон тихо рычит, сжимая кулаки.

Он не может подойти ближе. Я хнычу, на разрыв души, начинаю раскачиваться на долбанном стуле, но меня мгновенно осаждают.

— Не дёргайся, иначе пулю всажу в лоб. Сначала тебе, потом чпокарю твоему, — холодное дуло пистолета втыкается в центр спины, между лопаток.