Единственная Джун

Я никогда не забуду пронзившее меня чувство, когда лед раскололся. Это была всего лишь крошечная трещина – маленькая щель на поверхности. Но это было катализатором для большого разлома. Окончательного краха.

Конца.

Все тело словно превратилось в лед, пока я оценивала свои шансы. Тогда с противоположного берега я поймала полный ужаса взгляд Бранта. Он знал, что одно неверное движение может убить меня.

И сейчас, когда я прижимаюсь к своей матери, убитая горем, то же самое чувство пульсирует во мне. Словно лед сковывает мою кровь.

Мы та первая трещина.

Я и Брант.

Одно неверное движение, один неверный шаг, и мы пойдем ко дну.

Мы утонем.

И я не знаю, что делать.

Глава тридцать третья «Первое прощай»

Джун, 19 лет

– Сегодня подходящий денек, чтобы кого-нибудь спасти, Пич.

Меня охватывает радостное неверие, когда до слуха доносится его голос, поэтому я поднимаю голову, сидя со скрещенными ногами на золотистом поле. Оно усеяно высокой травой и полевыми цветами, а над головой танцуют пушистые белые облачка.

Там стоит он.

Залитый ярким солнцем, освещающим его голову, словно нимб.

Как ангел.

– Тео! – Вскочив на ноги, я мчусь к нему с распростертыми руками и дико стучащим сердцем. – Ты пришел.

– Ты думаешь, я бы упустил возможность вывалить на тебя свой наполовину действенный совет? Нет, черт возьми, – усмехается он, ловя меня в свои объятия.

– Ты поздновато.

Меня окутывает тепло, когда я прижимаюсь к нему, и все, что я хочу сделать, – это впитать в себя его солнечный свет, спрятать его во все зияющие дыры моей души, – и мне больше никогда не будет холодно, он всегда будет рядом.

– Я так скучаю по тебе, – шепчу я, уткнувшись в воротник его рубашки. – Мне так больно, что ты меня оставил.

– Я не оставил тебя, Пич. Я здесь, так ведь?

Я вздыхаю, отстраняясь, и заглядываю в его стальные голубые глаза. Они мерцают мириадами звезд.

– Ты просто проявление моего подсознания.

Он почесывает затылок, непринужденно пожимая плечами.

– Я и не знал, что подсознание бывает таким остроумным и очаровательным. – Он убирает волосы назад, в его руке появляется маленькое зеркальце, в которое он смотрится с улыбкой. – И до жути красивым.

Я с грустью улыбаюсь.

– Где мы? – спрашиваю я, отстраняясь. Вместе с тем я быстро сохраняю в памяти песочного цвета веснушки, украшающие его лицо.

– Это ты мне скажи. Это твой мозг, – отвечает он, хитро улыбаясь.

Я оглядываюсь вокруг.

Залитое солнцем поле кажется бесконечным, а прохладный ветерок обдувает мне лицо – просто идеально. Над головой сводом раскинулась радуга, играющая в прятки с дурашливыми облачками. Они похожи на персонажей «Марио». Я улыбаюсь.

– Думаю, это не имеет значения, пока ты здесь.

Когда я снова смотрю на Тео, он уже растянулся на ярко-синем диване с джойстиком в руке. Он стучит большими пальцами по кнопкам, уставившись в телевизор, появившийся из ниоткуда. Он улыбается мне.

– Радужная дорога, – говорит он. – Мой любимый уровень.

На экране загорается Mario Kart.

Я неторопливо подхожу к нему, падаю на диван рядом и кладу голову ему на плечо. Тяжело вздохнув, я бормочу:

– Кругом полный хаос. Я совсем потерялась без тебя.

– Ты не потерялась, – возражает он. – Ты ищешь свой путь – это большая разница.

– Откуда мне знать, какой путь правильный?

Он мотает головой на фоне мелькающей игры:

– Нет правильного пути, Пич, и нет неправильного. Есть только путь, который ты сама выбираешь, и то, что ты решаешь сделать из этого выбора.

– Это звучит ужасно туманно, – стону я.

– Я же говорил тебе, что мой совет лишь наполовину действенен.

Я приглушенно смеюсь ему в плечо, придвигаясь ближе. Небо начинает темнеть, солнце прячется за пушистыми облаками, заставляя меня сильнее прижаться к Тео.

– Мама и папа сейчас так злы. Они злятся на меня, они злятся на Бранта. А Брант злится на самого себя, – с тоской размышляю я, перебирая край пестрого комбинезона. – И единственное, на что я злюсь, так это на то, что все так чертовски рассержены.

– Гнев – это не что иное, как вытесненная страсть.

Я прищуриваюсь, задумавшись над его словами.

– Страсть – это проблемы. Страсть приводит только к душевной боли.

– Страсть значит многое, и без нее жизнь была бы чертовски пуста.

Неспешное осознание приходит ко мне, пока я впитываю эти слова. Я мысленно возвращаюсь ко всей боли, что испытала, всем самым трудным моментам жизни и точно знаю, что лежит в основе всего этого.

Любовь.

Так много любви.

И какими бы душераздирающими ни были эти трудные моменты, я никогда ни за что на свете даже через миллион лет не откажусь от любви, которая их породила.

Я бы не отказалась от Тео, чтобы избавить себя от боли его потери. Я бы не отказалась от встречи с Брантом, чтобы предотвратить разрушительную силу нашей истории любви.

Да.

Страсть значит многое.

Страсть – это цель.

А трагедия – это просто риск, на который мы идем, чтобы испытать ее.

Кивнув, я вздыхаю, а затем тянусь к руке Тео, чтобы сжать ее.