Единственная Джун

Я чуть не задыхаюсь, потому что даже не могу вспомнить, когда в последний раз видела, чтобы Брант улыбался вот так. Свободный от горя и абсолютно живой.

Я улыбаюсь ему в ответ, слезы радости блестят на глазах от осознания, что прошло много времени с тех пор, как я сама так улыбалась.

Прошли годы.

И я была счастлива, да, я была счастлива, следуя за своей мечтой, заводя новых друзей, танцуя и работая. Я вкушала самостоятельную жизнь.

Я была счастлива.

Но я не была по-настоящему счастлива… всегда оставалась пустота. Отсутствие.

Настоящее счастье – это пазл. Это мозаика, которую все мы тщательно собираем, находясь в поисках нужных фрагментов, которые позволяют нам перейти к следующей части пазла. Некоторые пазлы остаются незавершенными, и я думаю, это потому, что многие люди не знают, что делает их по-настоящему счастливыми. Или… они не желают тратить время на поиск остальных недостающих фрагментов. Они просто хотят втиснуть последний кусочек туда, куда он совсем не подходит.

Однако эти оставшиеся фрагменты являются неотъемлемой частью.

Они ступеньки для завершения головоломки.

И сейчас, когда я лежу рядом с любимым мужчиной, смотрю на его настоящую, душевную улыбку, от которой вспыхивают и глаза, я благодарна, что мы оба нашли время, чтобы отыскать эти кусочки.

Я провожу пальцами по его щетине и вздыхаю, полная благодарности.

– Ты улыбаешься.

– Так и есть, – подтверждает он.

– Ты выглядишь по-настоящему счастливым.

– Так и есть.

Облизывая губы, я спрашиваю:

– Мама и папа тоже счастливы? По поводу нас?

Маленькая, едва уловимая морщинка появляется возле брови, когда его глаза вспыхивают золотом и зеленью.

– Я думаю, они устали быть несчастливыми. – Он проводит пальцами по моей щеке и прикусывает нижнюю губу, задумавшись. – Я думаю, это будет долгий, порой болезненный путь. Я не думаю, что это будет легко или быстро. Но… я думаю, они готовы двигаться вперед. Начать исцеляться. Я думаю, твой отец готов снова придумывать глупые рифмовки и носить нелепые тапочки. И может быть, он еще и не пришел к этому, но он дал мне свое благословение на переезд в Нью-Йорк, зная, что это будет означать. – Он скользит взглядом по моему лицу. – Я думаю, он еще придет к этому, и все мы однажды почувствуем себя чертовски замечательно. И когда этот день наступит, каждая «незамечательная» минута будет того стоить.

Я всхлипываю и сквозь слезы киваю.

– Настоящее счастье стоит каждой грустной, «незамечательной» минуты, – говорю я ему, все еще улыбаясь. – Это стоит каждой ночи, проведенной в одиночестве; каждой слезинки, пролитой без тебя; каждой радуги, за которой я наблюдала в тот момент, когда она раскрашивала небо, а потом исчезала, – в эти моменты я умоляла ее вернуться, с болью наблюдая за ее последними проблесками. – Прижимаясь нежным поцелуем к его губам, я заканчиваю: – Это все стоило ожидания, просто чтобы увидеть, как ты снова так улыбаешься.

Он приглаживает мои волосы, прижимаясь лбом к моему.

– Я бы ждал и вечность, Джунбаг… но я очень рад, что нам не пришлось ждать так долго.

– Правда? – шепчу я.

– Конечно, правда.

Я целую его снова – жестко, исступленно и мучительно красиво.

Прямо как мы.

Никогда не стоит недооценивать мужчину, готового вечно ждать женщину, которую он любит, ибо нет ничего ему неподвластного.

Благородный для некоторых,

глупец для многих.

Но для этой женщины?

Он –

это

все.

Глава тридцать девятая «Сначала хорошая новость»

Брант, 28 лет

Я очень, очень скучал по ее рту.

– Господи, Джун… – Я прижимаюсь спиной к стене спальни, пока в руках сжимаю копну ее шелковистых волос. Я наблюдаю, как ее голова двигается вверх-вниз на моем члене, ее стоны звучат так, будто она наслаждается этим даже больше, чем я.

Невероятно.

Я закрываю глаза и откидываю голову назад, потому что если я буду продолжать смотреть на нее, то кончу. А прошло всего тридцать секунд, как она сорвала с меня ремень и опустилась передо мной на колени.

– Черт, как же хорошо, – практически шиплю я сквозь зубы. Она отвечает что-то вроде «м-м-м» и впивается ногтями мне в задницу.

Господи.

Я понимаю, что гости, с которыми нам предстоит сегодня отпраздновать день рождения Джун, уже на подходе в нашу тесную квартирку и что коржи для будущего торта вот-вот подгорят, но, даже если вся наша квартира будет гореть, я все равно не сдвинусь с места.

Джун гладит основание, пытаясь глубоко заглотить.

Но она давится.

И это так чертовски горячо.

Пока Джун отсасывает мне, я тяну ее за волосы – в какой-то момент она поднимает глаза и отпускает меня с хлюпающим звуком. Мой член твердый и поблескивает, поэтому я поднимаю Джун на ноги и веду к кровати. Как бы я ни хотел кончить ей в рот, мне нужно быть внутри нее. На ней маленькое черное платье, которое я хочу сорвать с тех пор, как она надела его тридцать одну секунду назад.

Она смотрит на открытую дверь спальни, потом снова на меня. Ее ресницы подрагивают, тени на глазах блестят. Она неуверенно прикусывает губу.

– У нас не так много времени…