Единственная Джун

– Какого черта, Брант? Нет. Ничего, блин, подобного. Мы не оставим его так просто развлекаться.

Ухмылка Уайетта становится еще шире, когда он бросает взгляд на Джун.

– Уже нет благодаря нарушителям вечеринки.

Я отстраняюсь, и Тео бросается вперед.

– Тео! – наконец кричит Джун, бросаясь к месту драки. – Прекрати, черт тебя побери!

Я хватаю ее за руку и оттаскиваю назад, чтобы она случайно не пострадала.

– Садись в машину, – говорю я, глядя, как оранжевое пламя отражается в ее растерянном взгляде – как у олененка Бэмби. – Сейчас же, Джун.

Она моргает, раздумывая мгновение, затем вырывает руку из моей хватки. Ее выражение лица проходит стадии от раскаяния до презрения. После этого она просто уходит обратно.

Один из друзей Уайетта разнимает двух парней, и я делаю то же самое. Уайетт стирает с губы капли крови, смеясь сквозь затрудненное дыхание.

– Я думаю, вы нарушили закон, офицер, – усмехается он.

– Блин, а я-то хотел нарушить целостность твоего лица.

Уайетт издает невеселый смешок, затем поворачивается, уставившись на меня. Губы расплываются в ухмылке.

– Малышка Джуни уже совсем взрослая, да? – Он бросает взгляд мне за плечо, туда, где скрылась Джун, а потом выплевывает язвительный комментарий, говоря громче, чтобы она его услышала: – А сиськи у нее прямо как у настоящей порнозвезды.

У меня мгновенно учащается пульс, мышцы напрягаются. Я чувствую, как ярость начинает струиться по моим венам. Тео чувствует, как я распаляюсь, поэтому быстро выставляет руку передо мной, останавливая меня от нападения. Я сглатываю.

– Что ты только что сказал?

– Сказал, что у твоей сестры классные сиськи.

Внутри меня все пульсирует, побуждая действовать.

Защитить Джун.

Уберечь Джун.

Защитить Джун любой ценой.

Я встречаюсь взглядом с Уайеттом: он просто смотрит на меня в ожидании, словно умоляя сделать первый шаг. Он хочет, чтобы я сделал этот шаг. Я его цель, и он знает мою слабость.

Я делаю шаг вперед, эндорфины бурлят в предвкушении драки.

Но Тео снова останавливает меня.

– Не надо, брат… этот ушлепок того не стоит. – Уайетт насвистывает себе под нос. Тео отталкивает меня назад, одной рукой хлопая по груди, а другой хватая за плечо.

Он знает, что я не даю волю своему гневу: он знает мою историю, мое детское обещание. Он защищает меня так же, как я защищаю Джун.

– Уведи отсюда Пич. Я с ним разберусь.

Я перевожу взгляд на Тео, у меня ходят желваки и появляется напряжение в горле. Я слегка киваю и отодвигаюсь.

– Она не моя сестра, – роняю я Уайетту, а затем поворачиваюсь и подхожу к Джун, которая безучастно стоит на песке в нескольких футах от меня.

Уайетт смеется, с ледяным презрением выкрикивая:

– Да-да, тебе бы очень хотелось, чтобы она не была твоей сестрой.

Я замираю, встретившись взглядом с Джун, жилы на моей шее начинают пульсировать. Ее грудь вздымается при каждом резком вдохе, а щеки пылают.

Что, черт возьми, это значит?

Решив проигнорировать этот выпад, я устремляюсь вперед, переключая внимание на мою машину, припаркованную на краю пляжа. Я прохожу мимо Джун и, не глядя в ее сторону, снова повторяю:

– Садись в машину.

Она неохотно следует за мной.

Я открываю дверь своей потрепанной Corolla, которая каким-то образом сумела пережить пять суровых зим Среднего Запада. Я коплю деньги на более надежный автомобиль – что-нибудь с полным приводом. Может быть, Highlander. Это одна из причин, почему я еще до сих пор не съехал из дома Бейли. Хотя я получил приличную работу на кухне в популярном ресторане за городом в прошлом году и мог бы позволить себе собственное жилье, я все еще не решаюсь на такой шаг.

Из-за финансов.

Да, отчасти так оно и есть. В этом штате не так просто прожить ввиду высоких расходов на проживание и запредельных налогов на недвижимость. Я должен убедиться, что я на сто процентов готов к полной финансовой независимости. Это разумный подход.

Но когда Джун открывает дверь и плюхается на сиденье, слишком уж сильно дергая ремень безопасности, я понимаю, что это не единственная причина.

Это даже не основная причина.

Я медленно выдыхаю и замираю, неуверенно поднося ключ к замку зажигания. Вокруг нас повисла звенящая тишина, такая же тягучая, как влажность, окутывающая кожу.

Я смотрю на нее. Она все еще тяжело дышит, ее щеки стали пунцово-красными, руки скрещены на груди в защитном жесте. Аромат сирени и лимонных леденцов доносится до меня, и, черт возьми… это просто возмутительно, насколько же она красива.

Когда мне было шестнадцать, я был неловким и нескладным, а Джун – воплощение красоты и грации, благоухает весной и цитрусами. Она выглядит как ослепительная девушка, а не как маленькая девочка с хитрой улыбкой и золотыми колечками волос, которую я вспоминаю с такой нежностью.

Я знал, что мне будет тяжело, когда парни начнут обращать на нее внимание, но я и представить себе не мог, что мне будет настолько тяжело.