Единственная моя

Бедный мальчуган. Он заслуживает лучшего. Кажется вполне смышленым. Хорошенький, маленький постреленок. Такой милый и ласковый, а какой храбрый! Он держался молодцом, даже лучше, чем он сам, когда они ждали помощи, сидя на дне ямы. Качество достойное восхищения. Его отец мог бы гордиться им.

Майлз бросил сигару в воду и вышел из ванны, дожидаясь, когда Салли обернет ему полотенце вокруг талии. В комнате было холодно, окна замерзли. Салли торопливо развернула шелковый халат, который завязывался широким поясом и помогла продеть руки в рукава. Затем подала ему серебряный кубок с подогретым вином.

- Чего-нибудь еще? - спросила она, вытирая руки о фартук.

Он улыбнулся и заглянул в ее глаза, узнавая в них искру интереса. В другой раз он бы, возможно, и сделал ей одолжение.

- Нет, - ответил он, - спасибо.

Она пожала плечами и вышла из комнаты. Майлз уставился на дверь, подумав, не позвать ли ее обратно. Но что-то остановило его. Он выпил вино и подошел к кровати. Прошли месяцы с тех пор, как он последний раз принимал гостей в Брайтуайте. Тогда его гостями было не больше дюжины знакомых с карманами набитыми деньгами. Ко времени их возвращения в Лондон он уже был рад избавиться от них и просто наслаждался тишиной и одиночеством.

Но прошлая ночь была ужасной.

Он опять пил.

По какой-то странной причине, едва только Оливия Девоншир закрыла за собой дверь Брайтуайта, пустота завыла волчьими голосами из каждого темного коридора, лестничного проема и порога. И пока Беатрис храпела в его постели, он ворочался и метался в другой комнате, изо всех сил пытаясь забыть, как приятно было ощущать Оливию в своих объятиях.

Ты, должно быть, свихнулся от одиночества, старина, подумал он. Наверняка он выдумал и преувеличил ее податливость. Хотя, с другой стороны, учитывая ее прошлое, чему тут удивляться?

Сдвинув брови и снова задумавшись о сыне Оливии, Майлз допил остатки вина и поставил кубок на стол с разбросанными на нем игральными картами. Будь Оливия просто невзрачной старой девой, стремящейся выйти замуж единственно ради того, чтоб не увянуть, как какой-нибудь пустоцвет, тогда он бы еще мог подумать о женитьбе, хорошо понимая, что это будет исключительно брак по расчету: каждый из супругов волен жить своей жизнью и при этом не зависеть от партнера и иметь любовников, если пожелает.

Но ребенок - это такая огромная ответственность... и неприятное напоминание о грязном прошлом его матери.

Хотя мальчик не виноват в неблагоразумии своей матери... как не виноват был сам Майлз.

Он оделся к чаю. Как всегда. Привычки трудно ломать, а кроме того, больше нечего было делать. Он думал поехать к Дэмиену и дать гостям брата свеженький повод для сплетен, но после падения в яму все тело ныло.

Спустившись в кабинет, Майлз расхаживал по комнате без какой-то определенной цели, затем бросил в огонь подлокотник от кресла французской работы семнадцатого столетия и стал смотреть, как искры взлетают в дымоход. Потом, сев за стол, стал просматривать пачки корреспонденции, большинство из которой лежало здесь уже недели, а то и месяцы. Несколько писем было из Ганнер-сайда с жалобами на условия труда шахтеров; ничего нового, все те же старые угрозы забастовки, требования увеличить зарплату и перечисление факторов, делающих работу в шахтах опасными.

Также было письмо от Джозефа Либински, которое он швырнул в мусорную корзину, даже не распечатав. Майлз не собирается продавать рудники, пока не удостоверится на все сто процентов, что эти чертовы копи отработаны до дна.

Ослабив узел галстука, Майлз бегло просмотрел с дюжину писем, содержащих требования от кредиторов, которые пролежали неделями, и собрался уже было отправить их вслед за посланием Либински, когда простой и краткий обратный адрес на конверте, затерянном среди других, привлек его внимание.

"Дж. Р. Мэттьюз Лондон. Англия".

Майлз прикрыл глаза. Сколько же это письмо пролежало здесь?

Он сломал печать и открыл конверт, стараясь успокоить дыхание и сожалея о том, что бросил ножку кресла в огонь.

Воздух в комнате стал невыносимо душным.

"Любезный мистер Уорвик! Как вы помните из предыдущей корреспонденции, существует проблема денежной задолженности..."

Майлз потер глаза и долго глядел в потолок, прежде чем продолжить чтение.

"Таким образом к нашему глубочайшему сожалению мы вынуждены прервать связь..."

Черт. О, черт.

"Если это ведомство не получит от вас сообщений по поводу денежной задолженности до первого ноября, можете ожидать моих коллег и их подопечную в Брайтуайте не позднее 15 ноября. С глубочайшими и искренними извинениями за возможно причиненное вам неудобство..."

***

Оливия уснула в очках. Она не собиралась спать, но напряжение трудного дня выбило ее из колеи.

То погружаясь в дремоту, то выплывая из нее, стараясь позабыть прошедшие часы, особенно тот момент на верху лестницы, когда она взглянула вниз и увидела Майлза и Эмили, стоящих друг перед другом и переговаривающихся горячим шепотом.

- Оливия! Оливия, проснись!

Оливия с усилием открыла глаза. Но за исключением горящей лампы, стоящей на дальнем столе, комната была темна.