Единственная моя

Он долго молча смотрел на нее, прежде чем вновь повернуться к Оливии.

- Нет оправдания тому безразличию, которое мы с матерью проявляли по отношению к тебе.

- Я была вашей любимицей, - улыбнулась Эмили, крепче ухватившись за отцовскую руку. - Ведь правда, папочка? Вы говорили мне это тысячи раз!

Слабый румянец заиграл на щеках Оливии. Она отвернулась. Та старая, знакомая боль вернулась, засосав под ложечкой.

- Конечно, ты его любимица, Эмили, - отозвалась она мягким, ровным голосом. - Скажите ей, отец. Все в порядке, вы же знаете. Нет ничего, чего бы я не знала или не слышала за последние двадцать два года своей жизни.

Но лорд Девоншир молчал. Лицо его стало пепельно-серым.

Оливия натянуто улыбнулась.

- Пожалуй, будет лучше, если ты подождешь у себя, Эмили. Мне нужно кое о чем поговорить с отцом наедине.

- Но...

- Всего несколько минут, Эмили. - Она подтолкнула сестру к двери и хотела закрыть ее, но Эмили уперлась плечом в притолоку и вопросительно заглянула в глаза Оливии.

- Я потом поговорю с тобой, - сказала старшая сестра и закрыла дверь.

Обернувшись, она обнаружила, что отец снова сел в кресло и овладел собой. Оливия плеснула бренди в бокал и подала ему.

- Я прошу извинения за твою сестру, - сказал старый Девоншир.

- Пожалуйста, отец...

- Мы испортили ее.

- Несомненно. Но она очень сильно любит вас. Она была бы убита горем, если б хотя бы на минуту подумала, что сделала что-то такое, что причинило бы вам неприятности или боль.

Уставившись в бокал, Девоншир откинулся на спинку кресла. Голос его был сильно встревоженным, когда он заговорил вновь.

- Я намеревался поговорить с тобой по поводу Уорвика после обсуждения дела с ним.

- Позволь мне угадать, - сказала Оливия. - Зная репутацию Майлза, уверена, что он послал тебя подальше.

Она затаила дыхание, ожидая его ответа. Молчание отца говорило красноречивее слов.

- Понятно.

Завиток темных волос выскользнул из узла на затылке. Она рассеянно запихнула его обратно, затем поправила очки и вздохнула.

- Итак, - с трудом выдавила девушка, - что же он сказал?

- Неотесанный болван, - недовольно проворчал отец и отхлебнул бренди. Спесивый выскочка. Жалкий неудачник. Как будто у него есть право ждать чего-то лучшего. Я объяснил, что Бог наградил тебя острым умом.

- Мужчины редко считают острый ум достоинством женщин, отец, - Оливия натянуто рассмеялась. - Пожалуйста, продолжайте.

- Разумеется, пришлось затронуть вопрос о твоем неблагоприятном положении. Конечно, я сделал это как можно деликатнее, объяснив, что учитывая происхождение Майлза, едва ли есть место для порицания.

- И это не произвело на него впечатления? Могу себе представить почему. Скажите, отец, сколько вы ему предложили, чтобы сбыть меня и мою "ошибку" с рук?

- Ну, ну, - лорд Девоншир покраснел, - думай, что говоришь!

- Тогда будьте любезны сказать, сколько же я стою.

- Не имеет значения. Он отверг мое предложение. Сказал, что никакая сумма его не интересует. Тупоголовый осел. Воображает, будто стоит большего. Сказал бы спасибо, что хоть это предлагают...

Осознание того, что он только что сказал, словно кулак невидимки ударило его. Резко отставив бокал, он выругался и провел рукой по седым редеющим волосам.

- Черт побери, Оливия, не смотри на меня так. Ты знаешь, что я имел в виду.

Оливия повернулась к двери.

Распахнув ее, она кликнула Джона и распорядилась заложить карету. Затем она направилась к лестнице, где Эмили наблюдала за ней в крайней тревоге.

- Я собираюсь прогуляться, - сообщила ей Оливия.

- В таверну "Королевская рать", разумеется. Эмили схватила ее за руку.

- Ты едешь к нему.

Выдернув руку, старшая сестра стала подниматься по лестнице.

- Но ты не можешь! Не должна! Что ты скажешь ему, Оливия?

Резко повернувшись и схватившись рукой за перила, Оливия пристально поглядела в бледное лицо сестры.

- Я, несомненно, передам ему покорнейшие извинения отца за то, что он показал себя таким ослом. За то, что унизил меня, но более всего за то, что подверг унижению невинное дитя, спящее наверху.

Оливия зашагала дальше. Тело ее трепетало. Войдя к себе и захлопнув за собой дверь, она с трудом добрела до туалетного столика у противоположной стены.

Опустившись на стул и опершись локтями о тумбочку, она спрятала лицо в ладонях. Слезы потекли сами собой, она не могла сдержать их.

- Ну, ну, - послышался знакомый, ласковый голос Беатрис Фигмор.

Оливия поспешила вытереть слезы, наблюдая в зеркале за приближением старой няни. Седые волосы старушки, подобно клочьям ваты, обрамляли ее величественную голову. Она скорее ковыляла, чем шла, но ее улыбка была искренней и доброй.

- Ну, ну, - повторила Беатрис. - Что случилось с моей девочкой? Чем мама с папой так обидели мою малышку?

Оливия высморкалась в платок. Нет смысла снова растолковывать старой няне, что мать Оливии умерла двенадцать лет назад, это лишь еще больше расстроит и собьет с толку Беатрис.

- Не говори мне. - Беатрис неприязненно выпятила губы. - Эта маленькая разбойница опять что-то натворила. Дрянная девчонка. Но ничего, не плачь, детка.