Единственная на всю планету (СИ)

Они побросали сумки, умылись и с удовольствием поели картошку, жаренную с грибами и луком.

— Недалеко от дома насобирал опят, — сказал Егор. — Немного, но на одну жарку хватило. Наелись? Тогда рассказывайте, а потом займетесь уроками. Я весь день отдыхал, поэтому уберу сам.

Ольга с подробностями рассказала о своем визите к Первухиным.

— Зря, — поморщившись, сказал он, когда услышал о переданном директору наказе обматерить Бортникова. — Нужно пригасить конфликт, а ты его разжигаешь. И неудачно вышло, что Вика оказалась дома. Она хорошая женщина, а отгребла твои плюхи вместе с мужем.

— Мне кажется, что ты не прав, — возразила Ольга. — Я сегодня уже устала и не хочу тебе ничего доказывать, да и нет у меня доказательств, только уверенность в том, что эта сволочь не оставит нас в покое. С ними все равно придется разбираться, и я не хочу вмешивать в эти разборки ни Фролова, ни Замятина, а своих колес нет. Ладно, посмотрим, что из всего этого получится, может быть, я все‑таки ошибаюсь.

Готовить домашнее задание пошли в «кабинет».

— Они хоть летают или уже разучились? — спросила Ольга друга, кивнув на гнездо, которое вороны соорудили из выделенных тряпок. — Я уже и не помню, когда их видела на улице.

— Раз не гадят здесь, значит, делают это во дворе, — сказал Нор. — Ну их, давай быстрее переделаем все дела. И эти пришли, теперь вся компания в сборе.

В приоткрытую дверь на задних лапах зашел Уголек, за которым заскочила Машка, сразу же запрыгнувшая Нору на плечо.

— Не дай бог, действительно придется уезжать, — вздохнула Ольга. — Куда будем девать свой зверинец?

— Этих возьмем с собой, — сказал Нор. — Они занимают мало места. Вот Хитрецу придется плохо. Его теперь будет тянуть к человеческому жилью. Убьют на фиг.

— Ты просто не знаешь, о чем говоришь, — возразила девушка. — Мало того что мы свалимся нашим старикам как снег на голову, еще привезем эту мелочь. Нам с тобой нужно учиться, а городская квартира — это не лесничество. Ладно, ерунда все это.

Четверг, пятница и суббота прошли спокойно. Занятия в школе шли своим чередом, а звонков из лесхоза не было. В воскресенье, как и намечали, отправились за орехами. Сначала набрали четыре мешка лещины, нагрузили все это на Ухаря и отвезли домой. Потом было два похода за кедровыми шишками и уже к вечеру сходили в дубовую рощу, откуда привезли шесть мешков желудей.

— У меня отваливаются руки и ноги, — пожаловалась Ольга. — И поясница болит, как будто ничего магически не усиливала.

— Зато теперь есть чем угостить друзей, — сказал довольный отец. — И для себя орехов запасли на зиму столько, что не сгрызем. Ваша белка поставит вам памятник из скорлупы, да и для кабана желуди — лучший корм. Сегодня позвоню Сергею и приглашу его к нам на завтрашний день. Угостим орехами, а заодно ты решишь все свои дела. Да, твой кабан у нас уже три дня. Будешь закреплять внушение?

— Обязательно, — сказала Ольга. — Сейчас и сделаю, а потом только ужинать и отдыхать.

— А как твое изучение болезней?

— Это очень долго, папа. В теле десяток самых важных органов, и в каждом от пяти до двадцати магических зон. Мне нужно опробовать их все по одной, причем каждую надо сначала активировать, а потом — давить, и на следующий день отмечать все изменения в тканях. Я думаю управиться месяцев за пять. Тогда уже можно будет без большого риска лечить людей. Посмотрел на изменения в тканях и сразу знаешь, на какую зону и как воздействовать. А Хитрецу благодарное человечество, может быть, когда‑нибудь поставит памятник.

Глава 13

— Галя, передайте в кадры, чтобы Ковалева с первого сентября оформили старшим инспектором, — приказал секретарше Первухин. — Оклад пусть дадут по максимуму тарифа и посмотрят, что можно дать из надбавок. И пришлите ко мне Скуратова.

— Сейчас все сделаю, Федор Гаврилович, — сказала секретарша и поспешно вышла из кабинета.

А он откинулся в кресле и задумался. Первое требование можно считать выполненным. Наверное, вскоре после разговора со Скуратовым придется выполнять другое. Ссориться с Бортниковым не хотелось, но память о том вечере, когда их посетила страшная гостья, была еще слишком свежа и продолжала давить на сознание. После ее ухода первой очнулась жена. Падая, она ударилась головой о журнальный столик и, видимо, получила небольшое сотрясение мозга. Преодолевая тошноту, она на четвереньках подползла к лежавшему в кресле мужу, обхватила его ноги и заплакала. Вскоре пришел в себя и он, помог Вике лечь на диван и побрел менять трусы. Кресло потом пришлось выбросить. Врача к Вике вызывать не стали. От холодного компресса ей уже через час стало легче, только немного кружилась голова и подташнивало.

— Кто это был, Федя? — слабым голосом спросила она у мужа. — И что ей было нужно? Я этого так и не поняла. Вообще не запомнила, что она говорила. Как увидела нож, так все и поплыло. Очнулась, а ты лежишь в кресле. Думала, что уже мертвый.

— Кто — этого я не знаю сам, — ответил он, меняя ей компресс. — А пришла для того, чтобы отменить увольнение Ковалева.