Единственный чеченец и другие рассказы

В результате тот же отрядный пост обстреливали не в пример реже, чем ВВшный за другой оконечностью села, расположенный вроде бы куда безопаснее вдали от домов, на открытом почти месте. Его долбили еженощно из «мух» и граников, минные поля вокруг неведомым образом перекраивались обратно схемам, а поставленные вечером растяжки утром оказывались буквально под ногой. С окрестных холмов пощелкивал снайпер, в основном за дальностью безущербно, но заставляя сгибаться в три погибели, выйдя по нужде. Тем не менее за время стояния отряда злодей подбил-таки двух солдат, причем одного насмерть. Пробовали трясти село вместе с войсками и составом окрестных блоков, ясно же, что палил кто-то «свой» — ради счастья бахнуть из СВДухи по неверным вряд ли прибегут с гор, но безрезультатно. Ставили засады, разок устроили в сумерках гон, кончившийся тем, что молодой воин сорвал ржавую проволоку самопального устройства, благо успел рухнуть, поранило только бок. Инициативу запретили, есть плановые мероприятия соответствующего масштаба, а партизанщины — ни-ни.

Хоронясь, можно было привыкнуть и к снайперам, однако на командировку отряда выпала беда хуже — всенародные выборы в Думу. Любые подобные мероприятия и дома превращались в затяжной геморрой вроде кори, утвердится с третьей попытки президент — доспел какой-нибудь Совет Федерации, только победил в пятый раз действующий губернатор, а уже депутаты муниципальных округов разворачивают борьбу с использованием грязнейших технологий. Каждые выборы значат как минимум месяц усиленного варианта несения службы, по двенадцать часов без выходных, хотя кому нужно их срывать на уровне квартального самоуправления, оставалось неясным. При обязательных двух-трех турах по низкой активности избирателей и чрезмерной кандидатов торжество демократии оборачивалось для стражей порядка сущим мученьем. Сверх того шли бесконечные операции (здесь название вспоминалось смешно), призванные обозначить бурную деятельность органов перед правительством и народом. С началом войны все многочисленные «Допинги» и «Криминалы» слились в бесконечный «Вихрь-Антитеррор», хлопцы по существу впервые за год толком отдохнули здесь, в Чечне, имея гарантированные свободные сутки после рабочих. И тут свалилась очередная показуха, которую из высших соображений край нужно было провести на отвоеванной территории, утверждая ее принадлежность стране.

"Духи" нежданно проявили свою отнюдь не патриотически-мстительную, а самую что ни на есть политическую сущность. Народам державы до фени любые предприятия государства, а моджахедам с чего-то вдруг до зарезу потребовалось сорвать несчастные выборы. Со всей очевидностью им спустили приказ точно так же, как это происходило на федеральной стороне сил, вследствие чего постовых отправили сторожить школу. Голосование, знаменуя возрождение общегосударственных начал, намечалось в образовательных заведениях, уцелевших либо спешно для того оборудуемых. Ко дню волеизъявления обещали подвезти дармовые праздничные наборы — печенье, сгущенка и банка шпрот, может быть, по килограмму муки в руки. В школе стоял опечатанный ящик с бюллетнями, как выражаются в служебно-административных кругах от Находки до Сунжи наряду с «кваррталом» и «ложит», а также обтянутая кумачом урна. Военных нарядили охранять сельсовет.

Поставленный к школе, выходящей заросшим футбольным полем прямо на речной откос, пост обстреляли с противоположного берега в первую же ночь. В то же время огонь велся по администрации; с закатом не принято было спешить на выручку кому-то, ты отсидишься в укреплении, а выехавших для поддержки расстреляют или подобьют. Школа являлась достаточно уязвимой, к ней могли подобраться вдоль уреза мутного потока, закидать гранатами, обдолбить из «мух», прямая стрельба и то опасна даже за кирпичной стеной, если у противника найдется калибр 5,45. Легкая пуля непредсказуемо мечется, касаясь малейшей преграды, и тем хороша в населенных пунктах — попав в любой проем, изрешечивает помещение внутри. Но парней вместе с державшими недалече оборону солдатами выручила предусмотрительность Балинюка, опиравшегося на искушенность Чайкина и собственный послужной опыт.

Взлелеянный еще суворовским училищем командир знал: если чего-то хочешь, делай или организуй сам. Казенная система не работает автоматически, хотя вроде должна. Конкретные люди обязаны выполнять определенные функции, но они всегда найдут оправдания, кивая на других исполнителей и сотни объективных причин. В командном механизме при мелкой придирчивости реальной ответственности нет, с этим постепенно смиряется каждый, начинает соответственно действовать и мало чешется о подчиненных — вывернутся, если захотят жить.