Единственный путь (СИ)

Я же почему–то стал много разговаривать с АйПи последней модели, потому что те оказывались постоянно поблизости, в то время как иных собеседников просто не было. Рассказывать что–то самому себе я приучился еще с детства, когда иных методов выудить что–то важное из текста и быстрей запомнить, просто не было, а изображая, что меня слушает АйПи, было достаточно легко. Они словно бы и вправду прислушивались к моему монотонному голосу, приближаясь ближе, и спустя пару недель я стал примечать, чем отличается тот или иной шарик с напиханной в него техникой.

С ними было проще всего: в большинстве своем они либо молчали, либо жужжали, поднимаясь выше и прекращая «общаться» со мной, в отличие от большинства окружающих меня людей, стремящихся уйти от «заумного» разговора. Своим присутствием АйПи не надоедали, а лишь безмолвно следили за происходящим. В редких случаях я побаивался шизофрении, ведь мне реально начало казаться, что они будто и вправду с интересом слушают все мои слова и даже участливо кивали единственной частью своего тела — головой.

Любимчиком из основной троицы, что чаще всего попадалась мне на глаза, стал один АйПи с отличимым от остальных звуком при движении. Если обычно это было еле уловимое «жу», то у него издавалось что–то вроде «жр» с перерывами на «нр». Его я узнавал лишь по одному приближению.

Как и в этот раз…

— Привет, дружок, — с улыбкой на устах поздоровался я с этим маленьким аппаратом власти на корабле. Мы всегда знаем, что кто–то следит за каждым нашим шагом, и не можем по–настоящему противостоять этому влиянию, как бы ни хотели это изменить.

— Нр… Жр… Н–р–р.

— Полностью с тобой согласен. Последняя прочитанная нами статья не имела под собой никаких веских оснований, хотя сама идея ее была довольно забавна, признай.

— Ж–р–р. Нр!

— Настолько не веришь в эту теорию изменения пространства? Хм…

— Жр…

— Хорошо, я не буду спорить с тобой, раз ты так считаешь. Оставим этот вопрос повисшим в воздухе…

— Нр–р.

Убираю в сторону интерактивный справочник и нервно закрываю лицо руками. Как низко я пал — разговариваю с АйПи, что являются настоящими мучителями для большинства живущих тут парней, что бы я ни пытался сам себе вбить в голову…

— Нр. Жр–р–р…

— Да. Знаю. Я просто не хочу есть.

Я начинаю сходить с ума.

Максим не разговаривает со мной уже двадцать четвертые сутки.

***

Ненавижу запах сигарет.

…

Безумно хочется сжать меж губ источающую отвратительный аромат самокрутку. Перестать тонуть в этом ужасном воздухе вокруг, разбавив его терпким дымом сигарет. Зажевать зубами горький вкус боли…

Я не могу смотреть на него. Не могу видеть, как на его тонких устах играет улыбка, как блики искусственного освещения играют в его очках. Как он разговаривает с другими. Как обнимает это никчемное ничтожество миловидного облика, показывая своего «Бету».

Каждое его движение отражается болью в моем теле. Измученное сознание.

Просто разрушить этот чертов корабль. Прекратить эти нелепые попытки залезть мне в штаны. Больше не мыслить и не молчать в ответ на каждодневные приветствия от Жени.

И почему я мучаю этого бедного ребенка? Пускай он и старше меня — его разум застыл в какой–то своей вселенной, где соединяется безумная разумность и знание с невинностью и чистотой.

Балагура я нахожу, как и обычно, в центре событий.

— Привет, — быстро кидаю, потирая плечо, потому что внутри есть странное чувство, будто вокруг безумно холодно.

Мне неприятно находиться в гуще событий, но я лишь нервно улыбаюсь, не прислушиваясь к подколкам со стороны друзей Балагура. Они практически безобидны, потому что по сути ничего не предпринимают, лишь много говорят, сверкая плотоядным взглядом.

Куда опасней те, что молчат и смотрят, выжидая, пока жертва будет готова к чистому поражению…

— Позитрон, — кивает мне парень, ухмыляясь и окидывая довольно непристойным взглядом. Стоило бы привыкнуть уже, но меня передергивает. — Тебе впору уже называться «Нейтроном», а? Совсем раскис, а каким ярким был на учениях! На тебя еще тогда вся верхушка засматривалась.

Он подмигнул рядом стоящему пареньку, тот истерично захихикал еще на слове «Нейтрон», а после такого знака внимания и вовсе покраснел.

— Видимо, я должен плясать от радости после этой вести, но ты не открыл мне вселенную. Я всегда привлекал ублюдков.

— Дерзок на словцо, а? — только для галочки и всеобщего веселья поинтересовался у других своих приспешников Балагур.

— Может, прекратим мериться языками? — рявкнул я, начав злиться.

— Признаешь, что мой длиннее? — сузил глаза он.

— Да что угодно, черт! Я подошел не для того, чтобы лясы точить, Балагур. Не надо из всякого действа делать сущий театр!

— Ладно… Чувствую, у тебя нет настроения для обычной перепалки, — парень еле заметно махнул рукой, отгоняя всех, кто стоял рядом с ним, как мух. — Что–то хочешь от меня?

— Сигарета. Как и тогда.

Балагур усмехнулся, взглянув на меня так, словно бы это не он сидел на стуле, а я стоял. Искры задора так и играли на дне его глаз.

— Как и тогда? Парень, я отдал одну самокрутку просто за твою улыбку — на тот момент равноценный обмен.