Единственный ребенок

Джесон только покачал головой, расстроенный поведением дочери.

— Что вообще происходит? — поинтересовалась Сонгён.

— Побудь здесь. Мне нужно поговорить с этой тетей, — сказал Джесон девочке, усаживая ее обратно на диван. А потом взял Сонгён за руку и повел в сторону спальни. Она ощутила неловкость. Мало того что жутко устала, так еще и была на взводе из-за того, что Джесон дергался, что было на него совершенно непохоже.

В спальне он еще раз обернулся, дабы убедиться, что ребенок по-прежнему сидит на диване, и тихонько прикрыл дверь. Но все медлил, избегая взгляда Сонгён и вышагивая взад-вперед по комнате.

Сонгён заговорила первой, не в состоянии ждать сколько-нибудь дольше.

— Так что происходит? — спросила она.

Джесон присел в углу кровати, словно давно уже ждал этого вопроса, и посмотрел на нее, ероша волосы пятерней. Вокруг глаз у него собрались глубокие морщины, которых обычно не было.

— Даже не знаю, с чего и начать… И не знаю, как ты все это воспримешь… — начал он.

— Да господи, что это все значит? Рассказывай! — потребовала Сонгён.

— Помнишь, как мне сегодня рано утром позвонили?

— Насколько я понимаю, какому-то больному срочно потребовалась твоя помощь…

Сонгён уставилась на него, не закончив фразы. После того звонка он пулей умчался на работу, даже толком не одевшись.

— Так это было насчет нее! — догадалась Сонгён.

— Звонили из полиции. Сказали, чтобы я забрал ребенка… Хаён… домой.

— Что… как это понимать? Разве ты не говорил, что она с мамой?

— Я тебе ничего не рассказывал, но… незадолго до того, как мы с тобой поженились, ее мамы не стало. С тех пор Хаён оставалась на попечении бабушки с дедушкой.

Они женаты уже почти целый год… По какой-то причине Сонгён ощутила холодок в сердце.

— Когда ты узнал? — спросила она.

— Мне позвонили, и я ездил на похороны. Я просто не смог… тебе рассказать. Мы с тобой были женаты всего ничего, и я не хотел, чтобы наша совместная жизнь начиналась с таких вот событий.

Все мысли и эмоции у Сонгён совсем перепутались, и она просто не знала, что сказать.

Да, Джесон частично прав: сообщить о чем-то подобном очень непросто. В некотором роде ей и необязательно знать о таких вещах. Если б все на этом и закончилось, то вообще не было бы нужды поднимать эту тему. И все же она жалела, что он сразу ей все не рассказал. Что еще он похоронил в своем сердце?

Сонгён прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. После развода фамилию ребенка сменили на фамилию матери. А когда ее матери не стало, ей надо было опять вернуться к отцу. Но это произошло почти год назад. Почему он привел ее в дом только сегодня?

— Если ее мать скончалась, то почему ты сразу ее не забрал? — спросила она.

— Ну… бабушка с дедушкой ее не отпускали.

— И теперь вдруг ни с того ни с сего сказали тебе: давай забирай? Они считают, что не могут ее больше воспитывать?

Джесон немного помолчал.

— Сегодня на рассвете случился пожар, и дом выгорел дотла. Мои тесть с тещей… то есть дедушка с бабушкой Хаён, оба погибли в огне.

— О нет!

Сонгён уставилась на него, неспособная продолжать. Теперь она понимала, почему всего за день на лице у него возникли эти морщины.

Сонгён машинально бросила взгляд на закрытую дверь спальни, словно могла заглянуть сквозь нее в гостиную. Ребенок потерял бабушку с дедушкой в огне, меньше чем через год, как лишился матери. Теперь она припомнила, с каким отсутствующим видом девочка сидела на диване, совершенно опустошенная.

Даже никак не отреагировала, увидев ее.

В том ночном пожаре она потеряла все. Дом, в котором она жила, сгорел до основания, а единственные близкие ей люди погибли. Примерно так, как после каких-то очень громких звуков некоторое время вообще ничего не слышишь, так и девочка абсолютно ни на что не реагировала из-за шока. Ее сердце полностью опустело.

Как это, должно быть, ужасно! Поняв, почему ребенок сидел там без всякого выражения на лице, словно и не принадлежал этому миру, Сонгён ощутила, как ее переполняют жалость и сочувствие.

— Я понимаю, что все это слишком неожиданно, и жутко себя чувствую, но… можно она останется с нами? — спросил Джесон.

— Да ты вообще о чем? Естественно, она останется здесь! — воскликнула Сонгён.

Глаза Джесона расширились от удивления, и он посмотрел на нее. Сонгён заметила, как у него дрожат губы. Теперь она поняла, в какой нерешительности он пребывал перед тем, как задать этот вопрос. Да и сейчас, похоже, все никак не может окончательно поверить, что она согласна.

— Ты… ты серьезно? — запинаясь, выговорил он.

— Ты — ее отец. И, конечно же, она остается у нас, — подтвердила Сонгён.

— Милая, спасибо тебе… и прости.

Джесон был на пороге слез. Она увидела, как его плечи расслабленно опустились — признак облегчения. Сонгён тихонечко подошла к нему и обняла.

— Неужели так трудно было такое сказать? — спросила она.