Единственный ребенок

Думая, что по пути из школы девочка перегрелась на солнце, Сонгён быстро метнулась в кухню и открыла холодильник. Если они куда-то пойдут, как только Джесон вернется домой, то наверняка пообедают где-то вместе, так что не стала трогать приготовленный «перекус». Просто вытащила холодный сок и налила его в стакан. Убрала бутылку обратно и повернулась в тот самый момент, когда Хаён с громким топотом слетела с лестницы — с таким видом, будто собралась коршуном наброситься на нее.

— Вы заходили в мою комнату? — резко поинтересовалась девочка.

— А?

Сонгён искренне не понимала, в чем дело. Естественно, она заходила, чтобы поставить новую мебель, разложить вещи… Застыла в полном ошеломлении, не зная, в чем проблема.

— Где он? — опять тявкнула Хаён.

— Кто?

— Мой плюшевый медведь!

Немного расслабившись, Сонгён улыбнулась.

— Я его постирала, поскольку он был довольно грязный.

— Где он, я спрашиваю? — взвизгнула Хаён, прежде чем та успела договорить. В ее глазах была такая ярость, какую Сонгён никогда в них прежде не видела. Совершенно ошарашенная, женщина не могла вымолвить ни слова.

Хаён немного постояла, все так же обжигая ее взглядом, а потом пулей вылетела из кухни. В голове у Сонгён воцарилась полная пустота. Лицо истошно орущей на нее Хаён испугало ее.

Девочка, выскочившая на веранду, теперь уже тащила за лапу своего плюшевого медведя. Даже не глядя на Сонгён, протопала обратно наверх по лестнице. Сонгён была совершенно сбита с толку. Она так радовалась, весь день хлопоча ради Хаён… Но теперь чувство счастья испарилось без следа. Хотя она не могла позволить себе отвечать злостью на злость. Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и обратилась к Хаён своим обычным голосом:

— Он еще не высох, Хаён. Отнеси его назад.

Чтобы плюшевый зверь как следует высох, понадобилось бы как минимум дня три. Но девочка не стала ни спускаться, ни даже отвечать. Сонгён внимательно прислушалась, но сверху не доносилось ни звука. Позвала еще раз, но опять без толку. Не оставалось иного выбора, кроме как самой подняться наверх.

Открыв дверь, она собиралась уже войти, но замерла на пороге. К ее полному потрясению, в комнате царил совершеннейший хаос. По всему полу были раскиданы обрывки ткани, клочья мягкой набивки и маленькие пенопластовые шарики.

— Что… что ты делаешь? — в ужасе пролепетала Сонгён.

Хаён пыталась взрезать медведя большими ножницами. Поскольку это у нее не слишком хорошо получалось, она отшвырнула ножницы в сторону и стала разрывать его просто руками, залезая рукой в самое нутро. Выпотрошив брюхо медведя, опять подхватила ножницы и набросилась на голову плюшевого зверя. Ножницы легко проткнули ткань и глубоко погрузились в набивку. Хаён, похоже, даже не заметила появления Сонгён.

— Да что ты творишь?! Немедленно прекрати! — выкрикнула Сонгён, подбегая к ней и хватая за руку. Хаён неистово оттолкнула ее. — Прекрати, я сказала!

Она опять протянула к ней руки, и девчонка воздела ножницы высоко над головой, сверля ее взглядом. Вид у нее был такой, будто она вот-вот бросится на нее. Глаза ее так и сверкали. Сонгён никогда не видела, чтобы кто-то был в такой ярости. Неужели Хаён и впрямь всего лишь одиннадцатилетний ребенок?

Застыв на месте и потеряв дар речи, Сонгён уставилась на нее.

Ножницы, все еще в руке у Хаён, сверкнули на солнце. Эта сверкающая вспышка метнулась прямо к Сонгён. Крепко зажмурив глаза, она метнулась вбок как раз вовремя, чтобы острые концы ножниц не воткнулись ей прямо в лицо. Хотя все же ощутила, как что-то ужалило ее руку, и увидела на ней красную линию. Из пореза уже сочилась кровь.

— Да что ты творишь, в конце-то концов? — вскричала Сонгён.

— Убирайтесь! — взвизгнула Хаён.

При словах Сонгён она даже не моргнула глазом. Наоборот — нацеливалась на нее холодными глазами, все с тем же выражением лица, и орала:

— Убирайтесь из моей комнаты! Убирайтесь!

Из ее ротика сыпались такие грязные слова, какие Сонгён еще никогда не слышала. Глядя на девчонку, бросающую ругательства прямо ей в лицо, Сонгён подняла руку, даже сама того не сознавая. Гнев одолел здравый смысл. Она словно ослепла.

Шлепнула Хаён по щеке, и та моментально застыла. Сонгён и сама была столь же потрясена и не сразу пришла в себя — просто не могла поверить, что только что ударила по лицу ребенка. С самого первого дня обе включились в войну нервов, но так далеко Сонгён еще не заходила. Она посмотрела на Хаён, которая резко побледнела.

Ножницы со звоном упали на пол.

— Х-хаён, ты как? — запинаясь, выговорила Сонгён, подошла к потрясенной девочке и потрогала ее щеку. Окаменевшее лицо девочки снова превратилось в детское, и она бурно расплакалась. Ее глаза, из которых градом катились крупные слезы, сразу опухли. Глядя на ее мгновенно изменившееся лицо, Сонгён совершенно растерялась.

Девчонка, вытянув перед собой руки и продолжая громко рыдать, прошла мимо нее к двери.

— Папа!

Вздрогнув, Сонгён обернулась и увидела стоящего на пороге Джесона.