Единство

Получив пинок под колено, Цейра утратил равновесие и, прежде чем он успел воспламенить воздух, крепкий удар в солнечное сплетение выбил из мага весь дух. Кулак Люфира врезался в скулу Цейры, отправляя того на землю. Задыхаясь, с гудящей головой, он был не в силах подняться и в едкой злобе поджигал попавшую под пальцы пыль.

— Фьорд! — Люфир обернулся на голос выглянувшей из шатра Мелиссы. — Он пришел в себя.

Оставив Цейру хрипеть на земле, лучник прошел под придерживаемым девушкой пологом и встретился взглядом с Фьордом, опершимся спиной об испещренную символами стенку шатра.

— Я же сказал тебе уходить, — Люфир опустился на пол. — Зачем ты полез к нему?

— А что мне еще оставалось делать? — удивился маг. — Послушаться тебя, оставшегося без оружия, и спасать свою шкуру, пока чудище хрустит не моими косточками?

— Как вполне разумный вариант, да.

Фьорд протяжно посмотрел на Люфира и, вздохнув, отвел взгляд.

— Только вот незадача, мне некуда идти, — слова юноши удивили не только лучника, но и застывшую в счастливом молчании Мелиссу. — До меня как-то дошло, что у меня нет никого, кроме тебя, Мел и Оники, кому я мог бы довериться. Я не могу вернуться домой, не могу поселиться в доме Миры, точнее, не хочу. Так что, как я уже говорил, я буду защищать каждого из вас так, как могу, Люфир. Люфир? Люфир!

Фьорд первым заметил, что что-то не так, когда взгляд лучника уткнулся в пустоту, а сам он начал клониться в сторону. Мелисса успела подхватить заваливающегося на бок Люфира и осторожно уложила на ковер, с беспокойством вглядываясь в его лицо. Юноша крепко спал.

* * *

Раскаленный диск солнца нещадно жег глаза, а острый пустынный песок рвал одежду и резал кожу. Желтая пустота простиралась от горизонта до горизонта, изредка разбавленная скрученными силуэтам кактусов и колючим кустарником. Небо выгорело до белизны, не имея даже скудного облака, чтобы прикрыть наготу бесстыдного светила.

Люфир приставил ладонь козырьком ко лбу, пытаясь разглядеть неясный белый силуэт, замерший у плавящейся кромки пустыни.

Песчаные дюны заслонила занавесь из черных волос. Лучник отскочил назад, спиной натолкнувшись на мягкую преграду, тут же развеявшуюся облаком черного дыма. Пара секунд и из темных клубов соткался высокий силуэт, закутанный в рваный черный плащ, развевающийся на сухом ветру.

— Попался, паршивец, — тонкие широкие губы исказила хищная улыбка, а темные волосы с белоснежными прядями проседи упали на глубоко посаженные глаза.

Рука лучника нащупала прикрепленный к поясу нож, но тот рассыпался мелким песком от единственного прикосновения.

— Где я?

— Ты еще спрашиваешь? Разве ты не ощущаешь энергии, пронизывающие это место? Совсем такие же, как в твоих снах. Это Море Теней, наглец! Ты ждал, что воды будет несколько больше? Обычно так и есть, но для тебя я немного видоизменил ландшафт. Я же говорил, что ты заплатишь за свою дерзость.

Человек усмехнулся, и воздух накалился еще больше.

— Если хочешь выбраться отсюда, ищи меня в башне, что виднеется на горизонте. И не заставляй меня ждать слишком долго! Этот день будет длиться столько же, сколько и твой путь, — мужчина махнул рукой и растаял в воздухе.

Предоставленный самому себе, Люфир осмотрелся и, так как больше ничего не оставалось делать, зашагал к едва возвышающемуся над пустыней белому остову. Желтая крупа осыпалась под сапогами, мешая взбираться на дюны и скидывая вниз. Очень скоро дала о себе знать жажда, а намотанный на голову кусок рукава не спасал от жгучего солнца. Песок скрипел на зубах, губы обветрились, а глаза пекло, будто бы от соли.

Упав возле греющегося на солнце кактуса, Люфир отломил иголку и стал царапать зеленый ствол. Сок растения наполнил рот живительной влагой, смачивая пересохшее горло.

Время для Люфира перестало существовать, остались только золотые барханы и белое небо, заполнившие все пространство.

«Раз это сон, а иначе быть не может, нужно только идти вперед, к башне, не думая об усталости. Иначе это никогда не кончится, — убеждал себя юноша, пока жара, или что-то другое, выпивало из него жизнь глоток за глотком. — Все, как обещал дух».

Его ноги подкашивались от усталости, но лучник продолжал упрямо шагать, следуя за единственным ориентиром — белеющим вдалеке хребтом башни. Медленно она вытягивалась над пустыней, выше и выше, пока Люфир не начал задумываться, сколько же в ней метров.

Песочные волны вздымались и опускались, мякоть редких кактусов поддерживала в юноше силы, пока истощение окончательно не настигло его, сбросив с дюны вниз и лишив сознания. Придя в себя, Люфир снова оказался на солнце, по-прежнему смотрящем ему в спину. С трудом поднявшись, он медленно двинулся дальше. Его руки истончились, а тело ослабло, словно у заключенного, несколько лет просидевшего в темнице на паре глотков воды и черствой корке хлеба в день.

Совершенно обессилев, он передвигал непослушные ноги, видя приближающуюся башню и понимая, что если остановится, Море Теней никогда не выпустит его сознание.

«Сон, всего лишь сон».