Едкое солнце

Я подошла ближе. Нино стал похож на побитого зверька в углу клетки. Он сделался ещё тоньше, ещё хрупче, ещё милее. Мне показалось, он готовился расплакаться, но, возможно, он просто не решался наброситься с кулаками. Я коснулась его щеки, через мгновения моя ладонь ощутила тёплую влагу.

– Прости меня, – сказала я. – Я тебя недостойна.

Он схватил мою руку, но не отнял от щеки. Это был очень мужской жест, которого я никак не ожидала от Нино. Но было поздно.

– Ты… просто меня использовала, – тихо разоблачил он лейтмотив моих к нему интересов.

Больше нам не о чем было говорить. Что ж, мы были квиты. Я разбила ему сердце, он – испортил мне мои первые звёзды, превратив их в грубые искры, но, может, это и не столь важно на самом деле.

Глава 3

Я ждала утра. Ждала, что проснусь и обнаружу Пьетро, сложившего локти на моём подоконнике. Разумеется, я не утруждалась поисками объяснения, с какой радости ему захотелось бы теперь там стоять. Ему и за год не заработать тех денег, которых стоило треклятое платье из римского бутика. Наверняка он размышлял в таком духе, наблюдая с балкона вчерашние события. Он решил, что я люблю деньги? Эта мысль ещё невыносимее, чем дождь, зарядивший с ночи.

Мы с Валентиной, эдакие две благочестивые кудесницы, сидели в нашей маленькой гостиной и с монастырским смиреньем шили салфетки. Валентина посвящала меня в секреты разных техник, то и дело закидывала в мой лексикон новые словечки, цитировала Библию и каких-то известных еретиков, упоминала картины и скульптуры, которые я непременно должна посмотреть в галерее Уффици. Ещё мы слушали «Спящую красавицу» Чайковского, и я уже смирилась, что, похоже, этот день не кончится никогда. Шелестел дождь, стуча по гравию монотонно, серо. Гремел гром. Кстати, у некоторых народов, делилась синьора, гром считался предвестником какого-то там святого на колеснице. Очень интересно, прокомментировала я. Кстати, я соврала Нино про беременность. Вновь выстрелил гром. Дело в том, что хотелось уже поскорее выслушать нотации о бедном мальчике и жестокой девочке и забыть обо всём. Реакция Валентины меня сразила.

– Я рада, что вы кое-чему научились, – произнесла она то ли лукаво, то ли искренне.

Тут до меня стало доходить, что идея «внезапно забеременеть» принадлежит не мне, а крёстной – это она мне её подкинула, сказав, как сильно синьора Флавио желает внука. Она, а не я, поняла первой, что будь я уже не святой, надобность во мне у семейства Флавио моментально отпадёт. Мудрая моя синьора, ангел-хранитель мой. До чего прозорлива маленькая ведьма!

– Я хотела, чтобы вы поняли – мужчин можно использовать, но осторожно. Они тоже пользуются нами, только делают это по-животному грубо. Нам же дано нечто более мудрое – способность манипулировать, искусство женщин, такое же древнее, как шитьё или вынашивание ребёнка.

– Но как же чувства Нино? – удивилась я. – Вы же говорили до этого…

– Вы неглупая девушка, Орнелла, но вы быстро попались в сети куда более опытной женщины – матери Нино. Так что иногда мужчин следует направлять хитростью. Я сомневаюсь, что Нино, будучи сам ещё ребёнком, желает скорее стать отцом.

– Но я-то всё равно причинила ему боль…

– Дорогая, вы бы её причинили так или иначе, даже если бы совсем этого не хотели. Мужчины сами выбирают, о кого им обжигаться, а о кого вытирать ноги.

Возможно, подумала я, но ведь и с женщинами происходит то же самое.

– Пенелопа, будучи умной и преданной Одиссею, тоже разбивала сердца, даже самым благородным, любившим её мужчинам, просто в отличие от вас она умела хорошо вязать, потому, скажем так, это помогло ей не выходить за рамки приличия. – Валентина кротко мне улыбнулась. – Запомните: великими становились только мудрые женщины. Царицы, жёны, даже блудницы. Все они были дальновидны, а их руки обязательно что-то умели.

Я так далеко не метила. Я хотела лишь вернуть своё лето, вернуть запахи земли, деревьев и солнца, вернуть бурлившую кровь и мелочи, вроде масленой луны и касаний кончиками пальцев нагретой воды в бассейне. Но как мне нравилось, что крёстная видела теперь во мне куда больше, чем шестнадцатилетнюю прожигательницу жизни. Словом, она разговаривала со взрослой женщиной в моём лице, и приятно было обнаружить, что я понимала всё, о чём она говорила; я без шуток всё чувствовала как взрослая.

Захотелось курить. Всё-таки хорошо, что дождь пошёл. Напряжение прошлой недели как рукой сняло, потухла злоба, агрессия, скопившаяся во мне и вокруг. Я ощущала себя опустошённой, но это было приятным чувством.