Эдвард Мунк. Биография художника

Гейни Мюллер умер рано – в 1924 году. После его смерти Мунк продолжал навещать Ингсе с сыновьями, которые изо всех сил старались отвадить, как им казалось, потенциального жениха от своей жизнерадостной матери – на момент смерти мужа ей исполнилось 42 года. Младший сын Карл Вибе-Мюллер рассказывал, что однажды Мунк захватил их с собой в Витстен, где у него были какие-то дела. Редко когда взрослому Мунку доводилось переживать подобную семейную идиллию: они с Ингсе пили кофе на веранде, а мальчиков отправили собирать разбросанные по саду картины. Они приехали на двух машинах – вероятно, Мунк пригласил и Ингер с прислугой. Художник настаивал, чтобы они возвращались домой «кортежем», и когда автомобиль, в котором ехала Ингсе с детьми, остановился на перекрестке, тем самым разбив «кортеж», Мунк был недоволен. Вечером он даже позвонил Ингсе и потребовал объяснений.

Старшая сестра Ингсе Изабелла была молодой вдовой, когда вышла замуж за Сигурда Хёста. От первого брака у нее оставалась дочь Ингер, родившаяся в 1892 году; она носила фамилию отца – Алвер. Ингер Алвер выросла в семье Хёстов, благодаря чему ей довелось довольно близко узнать Мунка. Позже она перебралась в Канаду, вышла там замуж за норвежца по фамилии Глёерсен, у них родился сын, но вскоре молодая женщина развелась и вернулась в Норвегию. Если верить написанной ею же самой книге, в одно время в течение шести недель подряд она ежедневно общалась с Мунком. Той осенью художник жил в Холменколлене, где лечил свой вечный бронхит, и они с Ингер часто гуляли вдвоем в лесу Нурмарка.

Ингер Алвер-Глёерсен приобрела небольшой хутор в Бёрре неподалеку от Осгорстранна, куда Мунк изредка заглядывал, когда вспоминал о своем летнем домике. В своей книге Ингер неоднократно повторяет высказывание Мунка, которое вспоминала и Биргит Престё: «Брак между молодой женщиной и пожилым мужчиной – не такое уж редкое явление. Дети, рожденные в таком браке, обычно очень талантливые».

После Второй мировой войны Ингер с сыном взяли на себя обязанность ухаживать за осгорстраннским домиком Мунка, превращенным в музей. Впоследствии Ингер Алвер-Глёерсен написала две книги воспоминаний о Мунке и одну, посвященную Людвигу Равенсбергу.

Столь горячий интерес к художнику дал почву для возникновения слухов, которые продолжают ходить и по сей день: якобы Мунк был отцом ее сына. Простое сопоставление дат позволяет, однако, убедиться в том, что это не так: Ингер Алвер эмигрировала в Канаду в мае 1919 года, а ее сын родился в августе 1920-го.

Зато в своих книгах Алвер-Глёерсен повествует о какой-то загадочной женщине, которая будто бы была тайной любовью Мунка, о чем не подозревали даже его ближайшие родственники. Алвер-Глёерсен утверждает, что это была молодая девушка из приличной буржуазной семьи, проживавшей неподалеку от Осгорстранна; она время от времени приходила к Мунку в гости, но всякий раз за ней являлись строгие родители и уводили ее домой. Мунку же дорога в их дом была заказана. Все это закончилось для девушки нервным срывом, и ее даже пришлось ненадолго поместить в психиатрическую лечебницу.

Впоследствии она якобы подружилась с Интер Алвер-Глёерсен. Много лет спустя после описанной трагедии, в 20-е годы, Ингер будто бы видела Мунка «стоящим у кладбищенской ограды» во время одной из его долгих ночных прогулок. Художника явно мучила ностальгия, он навещал памятные ему места. Ингер также описывает, как Мунк остановился и «долго глядел на дом, куда его в свое время не пустили на порог».

Существует только одно более или менее весомое доказательство того, что романтическая история (появившаяся в печати спустя много лет после описываемых событий) хотя бы в какой-то мере основывается на реальных фактах. В книге говорится, что на старости лет эта дама тяжело заболела, но денег на лечение ей не хватало. Ингер Алвер-Глёерсен рассказала об этом Мунку, и он согласился помочь – подарил три графических оттиска, деньги от продажи которых пошли на оплату лечения в клинике.

Этот эпизод подтверждается письмом Ингер Алвер-Глёерсен Мунку, которое датировано 1924 годом: «Позвольте поблагодарить вас за вашу исключительную любезность и доброту. Я отлично понимала, что беспокоить вас – настоящее преступление с моей стороны. Впрочем, на мой взгляд, ваш подарок пришелся как нельзя кстати – кто еще, как не фрёкен Илен заслуживает помощи… Обещаю, что больше никогда не буду вести себя с вами как деловая бабенка».

Имя «фрёкен Илен», упоминаемое также в связи с домом у церкви Бёрре, мягко говоря, наводит на размышления. Речь может идти только о большом особняке, принадлежавшем родителям Милли Таулов, где Мунк по большей части тайком встречался с Милли судьбоносной весной 1885 года. В таком случае у Мунка были свои веские причины бродить вокруг дома, о чем, конечно, Ингер Глёерсен могла и не знать.

Но в 1924 году Милли никак не могла быть «фрёкен Илен». Она была светской львицей фру Милли Берг, и вряд ли ее беспокоили финансовые проблемы.