Эдвард Сноуден. Личное дело

Я принялся искать квартиру, что-нибудь попривлекательнее «посредине диаграммы Венна», выбирая между достаточно дешевой, чтобы позволял мой бюджет, и достаточно симпатичной, чтобы Линдси могла в ней выжить. Поиск оказался непростым: учитывая, какое количество людей работали в ЦРУ, а ЦРУ находится в Виргинии, где плотность застройки, скажем так, носит «полудеревенский» характер, – цены были выше крыши. Самый дорогостоящий почтовый код в Америке – 22100.

В итоге, просматривая Крейгслист[44], я нашел комнату, которая была на удивление как раз в рамках моего бюджета и располагалась в доме на удивление близком – меньше четверти часа от штаб-квартиры ЦРУ. Я срочно поехал смотреть, предполагая обнаружить какой-нибудь занюханный свинарник отпетого холостяка. Но я притормозил перед большим, с застекленным фасадом, похожим на старинный замок домом-сказкой, с безукоризненно подстриженной лужайкой, декорированной по сезону. Говорю абсолютно серьезно, что, когда я добрался до места, мне явственно послышался аромат тыквенных пряностей.

Дверь открыл человек по имени Гэри. Он был старше, чем я предполагал сначала, судя по тону его электронного письма («Дорогой Эдвард!»). Но я не ожидал, что он будет настолько хорошо одет. Он был очень высокого роста, с седыми волосами, подстриженными ежиком, и в фартуке поверх костюма. Гэри очень вежливо попросил минутку подождать – был занят на кухне, где стоял противень с яблоками, в которые он запихивал гвоздику и посыпал их мускатным орехом, корицей и сахаром.

Пока яблоки запекались в духовке, Гэри показал мне комнату, которая располагалась в цокольном этаже и куда, как он мне сказал, я мог въехать тотчас же. Я принял предложение и выложил свой гарантийный взнос и плату за месяц.

Затем он объявил правила поведения в доме, которые звучали как музыка: никакого беспорядка, никаких домашних животных, никаких поздних гостей.

Признаюсь, что первое правило я практически сразу нарушил, зато у меня не было никакого резона нарушать второе. Что касается третьего, то для Линдси Гэри сделал исключение.

Индоктринация

Знакомый по шпионским фильмам и телепрограммам титр: «Штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния»? И камера облетает мраморный вестибюль с Мемориальной стеной, полной звезд, и на полу, в самом центре, задерживается на знаменитой эмблеме агентства… Так вот, Лэнгли – историческое название местности, которое агентство позволило использовать Голливуду, а сама штаб-квартира ЦРУ официально находится в Мак-Лине, штат Виргиния, и в холле этого здания почти никто просто так не ходит, за исключением ВИП-персон и редких туристов.

Это знаменитое здание – старая штаб-квартира. А новое здание[45], куда входит почти каждый работник ЦРУ, не предназначено для съемок крупным планом. Первый день на работе для меня был одним из редких, когда я находился в нем при свете дня. Я хочу сказать, что проводил большую часть дня под землей – в тусклой комнате из шлакоблоков с шармом противорадиационного бомбоубежища и резким запахом предписанной правилами хлорки.

«Так вот где находится «глубинное государство», – произнес один парень, и почти все засмеялись. Он, по-моему, ожидал увидеть хоровод скандирующих активисток Лиги Плюща, тогда как я предполагал встретить нормальных гражданских служащих, что-то вроде молодой версии моих родителей. Но каждый из нас, присутствующих здесь, был компьютерным гиком, наверное, впервые в жизни надевшим деловой костюм в стиле «бизнес-кэжуал». Некоторые носили тату и пирсинг – или следы пирсинга, вынутого по случаю такого важного события. У одного парня в волосах еще виднелись панковские окрашенные пряди. Почти у всех был бейдж контрактника, зеленый и хрустящий, словно новенький банковский билет в сто долларов. Так что мы точно не выглядели замкнутой кучкой одержимых властью заговорщиков, которые следят за каждым движением выборных должностных лиц из темных подземных бункеров.

То совещание стало первой стадией нашей трансформации. Называлась она indoc, т. е. индоктринация, и весь ее смысл заключался в том, чтобы внушить нам, что мы элита, что мы особые, избранные причастными к тайнам государства и к истинам, которыми остальная страна – а временами даже конгресс и суды – не могла воспользоваться.

Сидя на этой проповеди, я не мог удержаться от мысли, что выступающие не сказали ничего нового. Нет нужды рассказывать горстке компьютерных вундеркиндов, что они обладают превосходными знаниями и умениями, которые сами по себе дают им уникальную возможность действовать независимо и принимать решения от имени соотечественников без оглядки и колебаний. Ничто так не взращивает самомнение, как время, проведенное среди машин, неспособных вас критиковать.