Её бремя (СИ)

Женщина смотрела в серые, как затянутое тучами небо, глаза и пыталась понять, почему в них нет ни тени беспокойства, ни тени страха, но также ни тени жестокости или хитрости. В них было что-то, что она не могла пока понять. Наконец, не выдержав и посмотрев на доску, она спросила:

- Значит, нужно пытаться задобрить Птерелая, пока не поздно?

- У него тоже шансы невысокие. За таким командиром следом пойдут только отчаявшиеся. Благодари богов, что тебе выпал на долю такой слабый противник. Его можно победить без единой битвы - сделать так, чтобы людям было что терять.

Керкира сделала ход, недвусмысленно приближавший её к победе. Ликий отвлёкся, думая, как бы этому противостоять. Сама же она вздохнула:

- Легче сказать, чем сделать. Даже водяной змее понятно, что людям нужен плодородный год, нужно избавиться от чужеземцев в столице, а ещё желательно найти нормального Царя вместо поганой жрицы.

- Не замечал, чтобы у вас было такое плохое отношение к богам и их жрецам.

- Только если они занимают престол. А ты ходи давай.

Ликий, колеблясь, подвинул дальнюю фигуру. Керкира тут же поставила свою на освободившееся место, закрывая таким образом проход половине оставшихся фигур противника на доске. Всё, что ей нужно было сделать - это осторожно вывести свои, не давая Ликию возможности сходить.

- Всё, что тебе нужно сделать - это заставить народ любить тебя чуть больше, чем Птерелая. Вымоли у богов дождь, избавься от Марция, снизь налоги, раздай бесплатно землю, устрой праздник, неважно.

- Легче сказать, чем сделать, - только и ответила Керкира, убирая последнюю фигуру с доски. На сердце было тяжело, но она улыбалась. Ликий стукнул себя от досады кулаком по колену и стал было собирать фигуры. Керкира мягко остановила его руку.

- Реванш?

Прошёл месяц. Каждое утро Керкира вставала до восхода солнца и совершала чин поминовения по погибшей семье. Сначала одна, в склепе, радуясь возможности хотя бы немного побыть наедине со своими горестями. Потом она перенесла свои ежеутренние бдения в Храм Богини. Со временем она приказала всё большему числу жриц и послушниц присоединяться к ней в этом скорбном священном танце. Также Жрица позаботилась, чтобы, хотя нигде об этих бдениях не объявлялось открыто, молва разошлась по всему городу. На её утреннем пути от дворца к Храму стали появляться люди. Потом они стали приходить к самому чину, стояли у ступеней, на площади, молились, молчали, плакали. Люди любили старого Царя, скучали по нему. То, что Керкира отдаёт ему должное, несколько оправдывало её в глазах тех, кому она была не по душе.

По приказу Царицы подобные бдения стали проводиться, и в других городах. Вся страна готовилась наконец проводить душу бывшего правителя спустя год траура.

Днём Керкира боролась с Царским Управителем - для предстоящих дней требовались средства, а запасы и так изрядно подточились за год засухи. Она противостояла идее повышения налогов, на что Управитель пугал её возможным развалом государственного аппарата, если его нечем будет поддерживать. Одно начинание Царица поддержала - сбор с увеселительных заведений и публичных домов, многим из которых давался легальный статус. Эту затею сочли довольно остроумной - этакий неочевидный сбор денег со скучающего легиона Марция.

Изредка женщина вызывала к себе Стратега - глубокого старика, командующего войском ещё со времён нападения Марция-старшего на Царство. Он был готов терпеть молодую Царицу потому, что уважал волю покойного Гермагора, но только терпеть, не больше. Его уважала армия, и Керкира старалась заручиться его поддержкой. Он был невыносим: упрям, брюзглив, всегда говорил, что думает, и любил притворяться глухим - женщине требовалось всё её дипломатическое искусство, чтобы выдерживать его общество. Но сейчас было жизненно важно подготовить почву к набору и обучению новых войск.

О Птерелае доходили противоречивые новости. То ли он набрал себе пятитысячную армию, то ли под его знамёнами не больше трёх сотен человек. То ли половина городов готова сдаться ему без боя, то ли он хочет обойти их и двинуться сразу на столицу. Точно было, что он собирает себе людей на восточной границе и рано или поздно перейдёт к активным действиям.

Как не хотела Керкира избегать Авла Марция, она покорно отдавала ему вечера. С каждым днём приближавшимся к дате годовщины он становился всё более нервным и нетерпеливым. Он хотел дать Царице время, он был доволен её обществом, но из-за моря приходили неутешительные вести, будто Терций Аквилий собирается в ещё один поход против Кортоса уже в этом году.

Наконец, настал день годовщины.

После стольких утренних бдений Керикира по привычке проснулась рано и почувствовала себя неуютно. Поминовение было запланировано на полдень - время, когда день переламывается напополам, когда души уходят из этого мира. Боги слушают людей особенно внимательно.

Женщина поднялась и вышла на балкон. Город тихо спал. Было прохладно, даже немного зябко. На востоке, там, где Птерелай собирал своё войско, чтобы повести его на столицу, начинало слабо светлеть.