Ее крестовый поход

— Итак... не хотите ли стать частью их первого вкушения рая? Как пожелаете... хотя ваша красота весьма располагает... Возможно, вы еще передумаете.

В голосе его не было ни угрозы, ни даже малейшего принуждения. Однако не вызывало сомнения, что он оказал ей честь предложением стать одной из гурий, доставляющих чувственные наслаждения его одурманенным хашашинам.

Для двух юношей в саду рай уже начался. Они будут принимать гашиш, пока не выполнят волю своего Предводителя, так что потом, даже если их поймают и убьют, то они потеряют лишь бренное тело, которое оставят с радостью, зная, что такая смерть на службе Аллаху и Аль-Джабалу доставит их прямо в вечный рай двух садов.

Заметив охранников Рашида, ожидавших его в конце дорожки, Иден осмелилась задать ему вопрос, прежде чем расстаться.

— Мой господин... Если позволите... что совершил маркиз де Монферрат, чем навлек на себя ваше наказание?

Он оглядел ее без особого удивления:

— Он совершил пиратское нападение на один из моих кораблей.

Иден не могла поверить:

— И за это он должен умереть? Слишком мелкая причина для столь могущественного человека, как вы.

— Не за это. Но вы задали мне вопрос.

— Тогда за что?

Выражение его лица оставалось непроницаемым:

— Разве маркиз не враг вашего короля?

— Возможно, было бы лучше наоборот.

— Как бы там ни было, у него много врагов. И посему он должен умереть.

— Но ведь... — Она запнулась, инстинкт подсказал ей, что не следует сейчас выказывать симпатию Конраду. — Ведь эта... казнь... не дело рук короля Ричарда?

— Король не палач, — последовал уклончивый ответ. Даже когда речь идет о казни другого короля.

Она нахмурилась:

— Ваше высочество предпочитает говорить загадками.

— Вам, наверное, еще неизвестно... прошло два дня с тех пор, как маркиз Монферратский избран королем Иерусалима на всеобщем совете франкских государств. Это вершина его дерзкого восхождения, — беспристрастно заключил Рашид. — Ему не суждено долго носить корону.

В это время они уже входили в первый двор. Стражники мгновенно окружили Рашида, и Иден осталась с тем, что ей удалось выведать.

Мгновение она стояла неподвижно, ошеломленная вновь свалившимся на нее несчастьем. После чего бессознательно прошла в тот двор, где сидела ранее. Там она остановилась, взирая на струи фонтана, словно плещущая вода могла освежить ее смутившийся рассудок. Конраду умереть от рук ассасинов? Человеку, у которого, по словам Рашида, много врагов? Но кто же из них вложит золото в разящую руку? Ричард Английский? Неужели король, даже такой, как он, падет столь низко? И разве Конрад все еще не нужен ему как союзник?

Гай Иерусалимский, низложенный монарх... это больше похоже на правду. Тот слаб и малодушен и скорее способен унизиться. К тому же он так страшился смерти от руки Конрада. "Двое могут играть в эту игру, — смеялся Ричард, — но лишь один наносит удар первым". Должно быть, это Ги. Он слишком труслив, чтобы рисковать своими союзниками, которым могли бы понадобиться силы Конрада.

Но оставался еще и Саладин. Аль-Акхис говорил, что султан боится дня, когда Иерусалим объединится под одной могущественной рукой. Не предпочтет ли он убить Конрада, дабы христиане продолжали ссориться между собой? Но такое низкое коварство совсем не пристало султану, о благородном облике которого она была наслышана от Эль-Кадила.

Однако же среди приверженцев султана могли найтись такие, которые были не столь щепетильны. И хотя даже среди сарацин сильна была ненависть к хашашинам как к еретической секте и позорному пятну на чистоте ислама, их все же постоянно использовали как инструмент тайного правосудия. И тут, словно арбалетной стрелой, ее пронзило другое, более реальное подозрение: сэр Хьюго де Малфорс!

Какое лучшее объяснение присутствию этого надменного барона, чем убийство... убийство человека, затмившего его в этом мире, как свет звезды затмевает огонек свечи? На память ей пришли слова Тристана: "Он и Ричард не расставались... за те три дня, которые он там оставался..." Затем он рассказал о своем вызове, а потом было ее признание... но сейчас не следовало думать об этом. Нужно было поговорить с сэром Хьюго и убедиться, верно ли ее ужасное подозрение.

После недолгих мучительных колебаний она отправилась на поиски и нашла его в огромной трапезной Масияф. Ей пришлось дождаться, пока Хьюго закончит еду, прежде чем он вышел из зала, громко рыгая.

— Клянусь Распятием, леди, вы запели новую песню! Что вас вдруг заставило так стремиться к моему обществу? Пришли упрашивать за своего любовника? — глаза его потемнели. — Но здесь пощады не будет, клянусь вам.

Она тряхнула головой с горячностью, которая вызвала его интерес.

— Если вы пройдете со мной в мою комнату, я пошлю за вином. Это честь для вас, ибо в Масияф никто не прикасается к мясу и не пьет с женщиной вино.