Ее превосходительство адмирал Браге

Домашние называли Варвару Варей, подруги по гимназии — Вавой, но сама она хотела, чтобы ее звали Арой, вот только никто с ее мнением не считался. Впрочем, если ей удастся уговорить отца отпустить ее в Псков, то среди прочего появится и возможность поменять не только судьбу и образ жизни. Ара — это да, а Варвара — отстой. Имя, конечно, красивое, статусное, но ей, увы, никак не подходит. Услышишь «Варвара» и сразу представляешь себе высокую статную красавицу «в теле», с высокой полной грудью, широкими бедрами и толстой пшеничной косой через плечо. И обязательно голубые глаза. У Ары из всего этого великолепия только синие глаза, но все остальное не выдерживает никакой критики. Росту в ее худом поджаром теле — четыре вершка, сисек, почитай, что нет, бедра узкие, и волос черный, доставшийся, верно, от кого-то из пращуров — эвенков или орочей. Хотя, правды ради, среди русских и карел тоже встречаются черноволосые люди, так что, может быть, в ее роду обошлось и без нацменов.

Ара — про себя она себя так и звала, — проследила за тем, как отец поднимается по лестнице, и мышкой-норушкой шмыгнула за ним, так что, оказавшись в коридоре второго этажа, успела заметить, как закрывается за «тятей» дверь в кабинет.

«Пора, — решила она, подходя к двери, — сейчас или никогда. Главное — не праздновать труса!»

Подошла, постучалась, выбрав довольно-таки агрессивную манеру, чтоб не было сомнений в серьезности ее намерений, дождалась разрешения, — хотя была готова в случае надобности идти напролом, — отворила дверь и вошла в кабинет отца.

— Есть разговор! — сказала без предисловий, едва переступив порог.

— Проходи, садись, — кивнул отец на стул, поставленный перед его рабочим столом. — С чем пожаловала?

— Отец, — начала Ара.

— Дочь, — усмехнулся в ответ отец.

— Я хочу поступать в Псковскую Академию Аэронавтики.

Что ж, вот она и произнесла это вслух, теперь только вперед.

— А примут? — поинтересовался отец, ничуть, кажется, не удивившись ее заявлению. Впрочем, с чего бы ему удивляться: сам ведь поощрял ее отнюдь не девичьи увлечения. Брал на охоту, оплачивал занятия в летной школе, нанимал инструкторов. Но, с другой стороны, потворствовать девичьей дури и отпустить восемнадцатилетнюю дочь в свободное плавание — отнюдь не одно и тоже.

— Аттестат зрелости первой категории, — сказала она с вызовом.

— Получишь медаль?

— Анна Дмитриевна говорит, что получу.

— Молодцом! — улыбнулся отец. — За мной подарок.

— Спасибо, — заторопилась Ара, — но я о другом. Золотые медалисты поступают в Академию без экзаменов.

— Серьезно?

— Да, — кивнула Ара. — Таковы правила.

— А медкомиссию пройдешь? — Вопрос по существу, медаль медалью, но хлюпиков в авиаторы не берут.

— Я в 1-й городской больнице платное обследование прошла, — гордо вскинула голову Ара.

— Пятьдесят рублей, которые ты у меня на серебряный гарнитур выцыганила? — уточнил отец. Казалось, его ничем не проймешь. Недаром про него в городе говорят «кремень мужик». Кремень и есть. Сидит, смотрит, и ни удивления не выказывает, ни расстройства, ни насмешки.

— Извини, — покаялась Ара, — не хотела раньше времени пугать.

— Врать нехорошо, — покачал головой отец, — али не знаешь?

— Простите, тятенька! — детским голоском проблеяла Ара.

— Не дерзи!

— Извини!

— Извиняю. Но ты учти, твои тайны мадридского двора до добра не доведут. Мать думала, ты аборт делать отправилась. Насилу успокоил!

«Так он знал? — удивилась Ара. — Знал и молчал?!»

Но додумать мысль не успела. Высказав претензию, отец перешел к сути вопроса.

— Каков результат?

— По женским нормативам прохожу легко, — отчиталась Ара. — По мужским — в притирку, но над планкой.

Результат, что и говорить, выдающийся. Никто от нее такого никак не ожидал.

— Еще доводы имеются? — продолжил между тем допрашивать отец.

— Я патент пилота легких машин еще в прошлом году получила.

— Помню, — кивнул отец. — Дерешься хорошо, стреляешь отменно, водишь локомобиль, плаваешь, ныряешь… Я ничего не пропустил?

— Да, вроде, все, — пожала плечами Ара.

— А что с рекомендациями? Там же рекомендации требуются или нет?

— Требуются, — кивнула она. — У меня есть две — из гимназии и из летной школы. Если бы еще Гавриил Викентиевич написал… Но он без твоего разрешения не может. Он на тебя работает, сам понимаешь.

— Понимаю, — тяжело вздохнул отец. — Все я Варя понимаю, но и ты меня пойми. Отпустить тебя в Псков, значит признать полную твою самостоятельность и, как следствие, независимость. Во всем, Варя, абсолютно во всем. Понимаешь ли, о чем говорю?

— Понимаю! — решительно ответила она.

— А вот я думаю, что ни хрена ты не понимаешь! — остановил ее отец. — Ты сейчас помолчи и послушай. Я на эту тему не сегодня и не вчера задумался. И не я один. Мать твоя тоже в беспокойстве.

— Значит, не отпустите, — сникла Ара.

— Отпустим, — отмахнулся от нее отец. — Глупостей-то не говори! Вопрос, Варвара, не в том, отпускать тебя или нет, а в том — как отпускать!

— Не понимаю, — нахмурилась Ара, очевидным образом запутавшись в словах отца.