Ее превосходительство адмирал Браге

— Чума! — высказался на этот счет Манусевич, но пробрало и остальных, и в этот момент, словно, специально подгадав к окончанию рассказа, на кухню спустилась Ара.

— А вот и лейтенант Бекетова, — усмехнулся Виктор. — Легка на помине.

— Ты кофе сварил? — спросила она, словно бы, не замечая возникшую сама собой «немую сцену».

— Так вы, Варвара Авенировна, — озвучил общее изумление Иван Торопыгин, — и есть Ара Бекетова?

— Так точно! — улыбнулась Ара. — Мне не хотелось, чтобы на Флоте все относились ко мне, как к дочери Самого. Поэтому я в Академию поступила под фамилией бабушки, под ней и служу.

— А орденов-то! — восхитился между тем Манусевич.

— Ты лучше на нашивки за ранения посмотри! — одернула его Екатерина.

— Извини, Варя, — посмотрела она на Ару, — но такого я о тебе измыслить не смогла бы, даже если бы очень постаралась. Уела!

— Да, нечего, на самом деле, уедать, — отмахнулась Ара. — Ты вон какая красавица. Звезда синематографа. А я? Я, Катя, как была Рысей, так Рысей и осталось. А в остальном… Я просто очень люблю летать, и это все, на самом деле. А ордена, медали… Не то, чтобы я их не заслужила. Вон Витя не даст соврать. Заслужила, но мне и повезло немерено, как мало кому другому везет. То случай удачный, то невероятное стечение обстоятельств. То начальник правильный, то друзья хорошие. Везучая я, в этом все дело.

— Ну, не скажи, — попробовала возразить Екатерина. — Крейсер же ты взорвала, и вон Виктор рассказывал, семь бомбардировщиков сбила…

— В главную машину крейсера, Катя, — поморщилась Ара, — многие опытные торпедоносцы, как ни пытались, ни разу в жизни не попали. К примеру, Олег, это мой муж, он ведь шел на ниппонца точно так же, как мы с Леной, но его подбили, а в нас не попали. И между прочим, отчасти и потому не попали, что он нас прикрывал. Он опытный пилот, а я, прямо скажем, неумеха тогда была. Первый боевой вылет и сразу крейсер. Это, как в рулетку сыграть. Одни всю жизнь играют и ни разу не выиграли. А потом приходит какая-нибудь левая девица, вроде меня, ставит на номер, и раз — есть миллион!

— Глупости говоришь, — вмешалась вдруг Настя, хотя, видит бог, Виктор как раз сам собрался провести с Арой воспитательную беседу на тему личной доблести и столь же личной скромности, сильно смахивающей на приступ ничем не обоснованного самоуничижения. Хотел, но не успел. Его опередила Анастасия, и он в очередной раз понял, как ему с ней редкостно повезло.

— Глупости говоришь, — сказала Настя и со зла даже губой дернула, словно оскалилась на волчий манер. — И вроде не дура, а все равно несет тебя, Ара, куда-то не туда. Что попала крейсеру в мидель, согласна, в большой степени удача, но дистанция сброса две тысячи восемьсот метров — это чистое самоубийство. И вы с Леной это знали, а все равно не сбрасывали торпеду до последней возможности. Скажешь нет?

— А ты-то все это откуда знаешь? — откровенно удивилась Ара.

— Мне Лена как-то вечером рассказала, — объяснила Настя, — и про то, как вы попрощались друг с другом. И про мидель, и про дистанцию, и как вас трясло… И как ты в лесу ниппонских десантников из револьвера положила… В общем, прекрати прибедняться! Никто тебе все равно не поверит. Сказано герой, значит так тому и быть. Герой. В смысле, героиня!

— Ну, ты Настя и говорить! — покачала головой Варвара, совершенно обалдевшая от такого, следует заметить, совершенно неожиданного напора. — Вот у кого талант!

— Ладно тебе! — улыбнулась Настя.

— А давайте выпьем! — предложил вдруг Торопыгин, резко меняя тему, ставшую явно нежелательной. — У меня вот и бутылка старки в кармане завалялась.

— У меня здесь и кроме вашей бутылки, Иван Никифорович, найдется, чем напиться, — улыбнулась Ара и тут же кивнула Насте, успокаивая его женщину, мол, помню про свое положение и много пить не стану…

Глава 12

1. Шлиссельбург, март-апрель, 1955