Ее превосходительство адмирал Браге

Девяносто лет — это даже при ее двужильном организме глубокая старость. Да и чего уж там — «износ механизмов» налицо. Участились болевые приступы и обнаруживалась, временами, некая непрошенная слабость в членах. Пришли болезни. Лет пятьдесят ничем не болела, не считая последствий давних уже ранений, а тут сразу вдруг: ни одно, так другое.

«То понос, то золотуха, — грустно усмехнулась в душе, вспомнив недавнее воспаление легких, воспоследовавшее за обычной, на первый взгляд, простудой. — Да уж, старость — не радость».

И еще одно, но принципиально важное обстоятельство. У разных людей по-разному, разумеется, но Лизу буквально убивало возникшее однажды и не желавшее покидать ее чувство одиночества. Муж умер, как и большинство старых друзей, а те, кто еще жив, и сами превратились в немощных стариков и старух. Дети давным-давно выросли. У них своя жизнь, свои взрослые дети, приходящиеся ей внуками. Да у нее и правнуки уже есть, — так что, есть чем гордится, — но, с другой стороны, она в их жизни, так уж вышло, занимает слишком мало места.

Не то, чтобы они ее не любили, любят. Ее все, вроде бы, любят, даже дети и внуки приравненных к близкой родне Виктора и Варвары, но ни у кого из них нет на нее времени. Варвара, вернув себе по завещанию отца фамилию Кокорева, возглавила, оттеснив братьев, всю их промышленную империю, а адмирал Якунов-Загородский и сам уже лорд Адмиралтейства. Этим двоим и без Лизы дел хватает. А вот она-то как раз и осталась не удел. Засела сычом в своей Кобоне — внутри оставленного людьми музея, — и строчит мемуары и монографии о применении Флота в бою. Но и это уже надоело: сколько можно писать? Но что ей еще остается? Гулять по лесным тропинкам, смотреть всякую фигню по дальновидению, читать… Еще она изредка посещала театры и концерты. Одевалась в штатское, — хотя ее обычно все равно узнавали, — и сидела в ложе, не желая выходить в фойе, где пришлось бы общаться с чужими и, по большому счету, совершенно неинтересными ей людьми.

— Ваш кофе, адмирал! — Это вернулась Анна Николаевна.

Принесла кофе, коньяк и пепельницу. Выставила все это на журнальный столик, но уходить не спешила.

— Там, — кивнула она себе под ноги, подразумевая первый этаж, — посетители объявились. Просят принять.

— Скажи, что я умерла, меня нет дома и, вообще, я никого не принимаю.

Все свои приходят без приглашения и не спрашивая разрешения. Для тех же, кто не так близок, дорога в Кобону начинается с телефонного звонка.

— Сказали, что вы их не знаете, однако, возможно, помните некую Марию Ивановну Бессонову, — дополнила свое сообщение помощница. — Они, мол, ее друзья и действуют по ее рекомендации.

«Бессонова? — поразилась услышанному Лиза. — Машка?! Но как?»

И в самом деле, как? Тропа закрылась без мало сорок лет назад и, как было обещано, навсегда. Это она и сама чувствовала. И вдруг привет.

«А что, если провокация?»

О Маше знал Кениг, но мог ли он кому-нибудь что-нибудь рассказать? Впрочем, знали и другие. Варвара, Виктор, Иан, экипаж «Звезды Севера»…

«Слишком много слишком разных людей…»

— Пригласите, — решила Лиза. — И спросите их, пожалуйста, не желают ли чего-нибудь выпить. Коньяк, кофе. Впрочем, сами знаете.

«Посмотрим, — сказала она себе, отдав эти распоряжение. — Поглядим, послушаем…»

Гости появились буквально через пять минут. Невысокий кряжистый господин лет сорока отроду с легкой сединой на висках и внимательными глазами «неравнодушного к чужим секретам» человека и при нем идеальная блондинка. Просто эталон, можно сказать. Вот только Лиза на эти невинные голубые глазки, точеную фигурку и безукоризненную молочно-белую кожу не повелась. Блондинке на вид было лет двадцать, но Лиза своим шестым чувством ведьмы сразу ухватила главное: дамочка гораздо старше, чем кажется, и ключевое слово здесь «гораздо». А еще она великолепный боец. То есть, и мужчина — крайне опасный тип, но женщина, притворяющаяся девушкой, — именно, что спец, заточенный под силовые операции.

«Любопытная пара…»

— Разрешите представиться, — уважительно, но без лишнего пиетета, чуть поклонился мужчина, — Кержак Игорь Иванович, моя жена, — повернулся он к женщине, — баронесса Кээр.

— Тата, — представилась блондинка.

— Баронесса Кээр, — кивнула Лиза, — а вы, Игорь Иванович?

— Тоже барон, — улыбнулся он. — По жене.

— Мило, — прокомментировала Лиза эту несуразицу. — Стало быть, баронесса, вы предлагаете называть вас Татой?

— Так точно! — очень по-строевому ответила женщина и тоже улыбнулась. Хорошо улыбнулась и сразу, словно бы, преобразилась. И уже не боец, вроде бы, и не опасна, как какая-нибудь вольно гуляющая пантера, а тихая милая девочка — натуральная блондинка. Лет восемнадцати-девятнадцати отроду, никак не больше.

«Любопытные гости!»

— Садитесь, пожалуйста, — указала Лиза на диванчик, стоящий по другую сторону журнального столика. — Я Елизавета Аркадиевна Браге-Рощина. Вы хотели меня видеть, и вот вы здесь. Итак?

— Маша просила меня передать вам это, — сказала женщина и протянула Лизе конверт.