Ее превосходительство адмирал Браге

Чудеса не повторяются, потому что они штучный товар. И в этот раз их струг не добрался даже до точки сброса. Судя по смутным воспоминаниям, которые пришли позже, их подбили огнем с ниппонского крейсера. Побитый и горящий сразу с двух концов, он вел бой с себерским крейсером «Изборск», за спиной которого торпедоносцы кавторанга Шкловского подобрались к кораблю-матке, что называется, на расстояние штыковой атаки. Увы, Ара поучаствовать в общем подвиге не смогла. Техники на аэрополе База Круглая сказали потом Лене, что их струг получил более тридцати пробоин. Но на ее счастье, достали их с Ленкой не из пушки и даже не из крупнокалиберного пулемета. У ниппонцев, оказывается, стояли на вооружении и такие допотопные игрушки, как счетверенный пулемет под 7,7 мм винтовочный патрон. Но каким бы ни был этот агрегат, он бил из четырех стволов на дистанцию до 5000 метров. Вот такой вот струей свинца — практически на предельной дальности, — их и полоснули. И один бог знает, как их со штурманом не убило на месте сразу вдруг. Пожалел их всевышний, не иначе. И он же, — Всеблагой, — не позволил их торпедоносцу развалиться прямо тогда, прямо там — в небе над Амурским проливом. Не взорвалась у них под пузом и «сулица».

По факту же, Ара практически ничего о том, что с ней тогда происходило, не помнила, но со слов Лены выходило, что сразу же после обстрела она передала на общей волне — «Здесь Третий. Подбит. Выхожу из боя», — сообщила по переговорному устройству своему второму номеру, что ранена, но до аэрополя на мысе Брюса, скорее всего, дотянет. До базы Круглая было недалеко, всего, быть может, двадцать километров, но для нее это было, как перелет через Северный полюс на Аляску, другое дело, что это было единственное место в прямой досягаемости, до которого Ара вообще могла добраться. И она с этой задачей справилась. Сбросила торпеду над водой и дотянула. Она даже попыталась сесть на ВПП аэрополя, но это было уже за пределами человеческих возможностей.

Ара попросту отрубилась от потери крови и в следующий раз пришла в себя только через двое суток в эвакуационном госпитале в Седанке. Там она пробыла три дня, то приходя в сознание, то отлетая куда-то ввысь. Но каждый раз, когда Ара возвращалась, рядом с ней сидела гардемарин Жихарева с побитым лицом — один сплошной синяк, — забинтованной головой и загипсованной едва ли не до самой промежности левой ногой. Она Ару не оставляла, кажется, ни днем, ни ночью. Сидела рядом, держала за руку и рассказывала новости. Ара была ей за это благодарна, но каждый раз, когда хотела сказать Лене спасибо, тут же об этом забывала. Мысли в голове вообще держались плохо. Просто, как вода в решете. Вроде бы, только что налил, ан, ее уже нет. Но Олега она узнала и даже запомнила, впрочем, это было исключение из правил и неспроста. Все-таки муж. Первый мужчина. И командир полка.

Потом их с Еленой погрузили на эвакуационный транспорт, на котором, — кружным путем, через Арктику, вдоль побережья Ледовитого океана, с короткой остановкой в Нордвике, — доставили в Шлиссельбург. Вот там, в Центральном флотском госпитале она окончательно и очнулась. И опять, едва проснулась, увидела рядом с собой задремавшую в кресле Лену Жихареву. Подруга — теперь выходило, что, и в самом деле, подруга, — сидела в кресле, уложив ногу в гипсе на белый табурет.

— Ты где ногу сломала? — спросила Ара, удивляясь слабости и хрипоте своего голоса.

— Серьезно? — захлопала ресницами, сразу же проснувшаяся Ленка. — Неужели, ничего не помнишь?

— А должна?

— Думала, что должна, но теперь вижу, что не факт, — улыбнулась Лена разбитым лицом. — Это когда ты, командир, нашего вампирчика сажала брюхом на бетон…

— Ох! — испугалась Ара. — Не выпустив шасси? На брюхо?! Прости, ради бога!

— За что? — усмехнулась в ответ Лена. — За то, что ты мне жизнь спасла? Кости срастутся, а вот, если бы мы упали в океан, тогда точно кранты.

— Извини, Лен, — призналась тогда Ара, — вот те крест, ничего не помню, ни про океан, ни про бетонку.

— Ну, и ладно! — отмахнулась гардемарин. — Я тебе потом все в красках опишу, чтобы внукам было, что на старости лет рассказывать!

— Олег? — встрепенулась Ара, вспомнив о главном. — Олег жив?

— Жив твой Олег! — успокоила Лена. — Если бы не служба, сидел бы сейчас рядом с тобой. Но война, сама понимаешь!

«Война…» — но додумать мысль Ара не успела.

Неожиданно в коридоре за белой застекленной дверью — белые планки переплета и матовое стекло — возникла некая узнаваемая суета. Там кто-то шел, большой и сильный, втягивая всех остальных в мощный поток своего движения, присваивая и определяя их в свою свиту. Так ходят большие адмиралы, главные медицинские профессора, а еще Арин папенька, когда он не дома, один на один со своей семьей.

— Ох, как не вовремя! — вздохнула она и бросила быстрый взгляд на своего «штурмана». — Только ты, Лен, чур, ничему не удивляйся!