Ее превосходительство адмирал Браге

— А что случилось-то? — успела спросить Лена Жихарева, и в этот момент дверь отворилась, — спасибо еще не распахнулась, — и в палату вошел Арин отец Авенир Никифорович Кокорев.

Ну, что сказать? Кокорев старший был крупным мужчиной. Да и все остальные в семье были ему под стать, одна Ара уродилась мелкой и щуплой. Но лично ее его размеры никогда не пугали, напротив, они ее успокаивали. Отец для нее был не только авторитет и родная кровь, он был еще и защитник. Такие, как Кокорев, в былые, — и не сказать, чтобы в такие уж давние времена, — выходили на медведя с одним ножом, почитай, с голыми руками, или рубили топором закованных в железо тевтонов на льду Чудского озера.

— Жива?! — громыхнул, находясь, видно, в некоем полубезумии отцовской тревоги.

— Если бы померла, ты бы ко мне в морг пришел, — «пошутила» Ара, превозмогая дикую боль в спине и затылке.

— Юмор не изменился, — констатировал отец, снижая тон, и подошел к постели. — Как был черный… черным и остался. Выходит, и точно — жива!

— Спасибо, что пришел, — сделав над собой усилие, с хрипом и каким-то болезненным клекотанием выдохнула Ара, — и спасибо, что без мамы.

— Ну, я этих куриц придержал пока, — усмехнулся Кокорев, рассматривая дочь. — Хотел сначала убедиться, что их сюда вообще стоит пускать.

— Сколько и кто? — уточнила Ара, смаргивая с глаз кровавый туман.

— Софья, Ольга, Ирина, — пожал плечами отец.

— Ох, ты ж! — выдохнула Ара, но от резкого движения снова пробило болью грудь от левого плеча почти до солнечного сплетения.

— Доктор сказал, у тебя грудь пробита и ребра сломаны, так что ты поаккуратней! — предупредил Кокорев, уловивший подоплеку ее кривляний и морганий. — Без резких движений!

— Я Кокорев Авенир Никифорович, — повернулся он к притихшей в кресле Лене. — Отец Варвары. А вы, стало быть, Елена Николаевна Жихарева?

— Так точно! — попыталась подтянуться «штурман». — Гардемарин Жихарева!

— Не тянись, девочка! — успокоил ее Кокорев, переходя на «ты». — Я не военный. А ты теперь моей Варьке, почитай, сестра, а значит, мне как дочь, если батя твой на такое не обидится.

— Спасибо, — выдохнула Лена, расслабляясь. — А вы… вы тот самый Кокорев, который «Кокорев»?

— Тот самый, поэтому и Варька у нас Бекетова, чтобы всем и каждому этот вопрос не разъяснять.

— Ага… Так я пойду?

— А сможешь?

— Смогу, — кивнула Лена и начала стаскивать свою ногу с табурета.

— Давай помогу! — Кокорев подхватил Лену одной рукой, поднял из кресла, одновременно забирая другой рукой прислоненные к стене костыли. — Так-то лучше! Нет?

— Лучше! — поблагодарила улыбкой Жихарева и потащилась прочь.

— Что ж, — сказал отец, поцеловав Ару в щеку и устраиваясь в кресле рядом с ней. — О состоянии твоем осведомлен…

— Ну, значит, тебе и рассказывать.

— В смысле? — нахмурился мужчина.

— В смысле, что я только что проснулась и о событиях прошедших дней помню смутно, да и то урывками. Что тебе сказал врач?

— Только не ври! — предупредила, чтобы не стал ничего от нее утаивать. — Правду говори!

— Раны тяжелые, но не смертельные. Если бы не большая потеря крови, то и сознание так надолго не теряла бы. Не спала бы все время. Компреву?

— Уи, папа?! Что насчет полетов?

— Доктор смотрит оптимистично. Говорит, возьмет время, но тебе же все равно еще Академию заканчивать. Считай, год учиться. Вот и восстановишься.

— Значит, домой не заберешь?

— Ты Бекетова, дворянка и офицер, — грустно усмехнулся в ответ отец. — Кавалер Себерского креста 1-й степени. Забрал бы, если б мог. Но, чаю, такие мои поползновения до добра не доведут.

— Спасибо! — не стала вдаваться в подробности Ара.

— Рассказывай!

— О чем?

— Обо всем! Мне Ленка ничего толком рассказать не успела.

— Говорил я с твоей крестной, — вздохнул Кокорев. — Говорит, ты круче ее, и пойдешь дальше. Талант от бога, интуиция, мастерство не по годам и мужества вагон с прицепом. Это, если коротко. Говорит, что по мнению командиров, летала ты хорошо и воевала, как подобает. Так что, даже если не брать в расчет тот ниппонский крейсер, который вы с Леной взорвали в первый день войны, все равно заслужила все свои награды и повышение в звании. Поэтому вас вряд ли наградят еще раз, хотя вы с тех пор и навоевали порядочно. Елизавета Аркадиевна думает, что Адмиралтейство будет стоять до конца, — вы ведь с Еленой женщины, не забудь, — но адмиралы Мордвинов и Минчаков требуют справедливости, а они сейчас держат фронт против ниппонцев…

— То есть, были бы мы парнями…

— Получили бы еще по ордену.

— Вот же суки! — вырвалось у Ары. — Извини, но другого слова не подберу.

— Не извиняйся. Я высказался грубее. Но кто сильнее, тот и прав. А мне сейчас в эти дрязги встревать нельзя. Могут перебросить военный заказ западникам, а за мной не только совладельцы, но и тысячи рядовых держателей акций, не говоря уже о подрядчиках, поставщиках, инженерах и рабочих, которые, в свою очередь, кормят всю инфраструктуру севера: больницы, школы, транспорт и связь, торговлю и обслуживание. Такой расклад.

— Да, ты что! — возмутилась Ара. — Тебе за меня вписываться нельзя. Стыда не оберусь!