Ее секрет

Совсем недавно она с кем-то уже обсуждала «Остин Айронворкс». А потом она почувствовала себя так, будто кровать вдруг выскользнула из-под нее и она со всего маху упала на пол, да так, что из легких выбило весь воздух. Робби Остин был суженым Алисы Форсайт. Которого прочила ей в мужья Матти. Какое странное совпадение – стоило Лео обратиться к Алисе, как тут же состоялась попытка захвата ее предприятий. Лео проглотила комок в горле.

– Я разберусь с этим.

– Советую вам не медлить, – сказал Бертон в свойственной ему сдержанной манере, которую Лео обычно ценила.

Положив трубку телефона, она заставила себя встать с постели. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять присутствие духа. Утром она наденет что-нибудь элегантное, сделает макияж и отправится на встречу с Эвереттом, потом днем поговорит с Фэй об акциях, и никто не узнает, что сейчас ей так страшно, как не было еще никогда в жизни. Она боялась потерять не только компанию, но и остатки уважения, которые испытывал к ней Эверетт, после того как она расскажет ему об их ребенке.

* * *

– Ты разговаривал с ней? Что она сказала?

Алиса забросала отца вопросами, едва он успел переступить порог, но радость ее была недолгой: она заметила мрачное выражение его лица и уловила исходящий от него запах виски. Похоже, его встреча с Лео прошла совсем не так, как она рассчитывала. Но почему так вышло? Как могла эффектная и стильная Лео не убедить кого-то?

– Твоя мать услышит нас, если мы станем разговаривать здесь, – отрывисто заявил он и повел Алису в свой кабинет, где первым делом налил себе виски.

Алиса нахмурилась. Судя по его виду, он выпил уже достаточно – и, ради всего святого, почему предложение сделать несколько фотографий так сильно его расстроило?

– Что случилось? – спросила она, явственно расслышав тревожные нотки в собственном голосе.

Отец улыбнулся ей, но глаза его оставались холодными, и она поняла, что за улыбкой он хотел скрыть свои подлинные мысли и чувства.

– Я люблю тебя, Алиса, – сказал он.

– Это значит, что ты собираешься сказать «нет».

– Было нелегко уговорить твою мать позволить тебе поступить в балетную школу. Не знаю, достанет ли у меня коварства убедить ее еще и в данном случае, – пошутил он, но сразу же отвернулся, и она готова была поклясться, что в глазах его блеснули слезы.

– Но если ты разрешишь мне, она меня не остановит. Так что на самом деле все зависит от тебя.

Она прекрасно понимала, что просит его встать на ее сторону и выступить против матери. Но она давным-давно знала, что ее родители не любят друг друга. Большинство людей в возрасте ее родителей состояли в таком браке, когда муж и жена едва виделись или разговаривали друг с другом, так что из общего имели только фамилию и больше ничего. Именно такой судьбы и желала Алисе ее мать, всячески стараясь устроить ее союз с Робби. При этом девушка была уверена, что отцу ничего не стоит поддержать ее, а не свою жену.

Отец оперся обеими руками о подоконник и подался вперед, глядя на великолепие Центрального парка, который с наступлением ночи погрузился во мрак, разгоняемый разбросанными тут и там фонарями. Он покачал головой.

– Не думаю. Только не в этот раз.

– Но почему? Все выглядит очень пристойно. Фотографировать меня будет Ман Рей. И речь идет о «Ричиер Косметикс». Ею пользуются все. Ты сам продаешь ее в своих магазинах. Кроме того, это пойдет на пользу мне как танцовщице. Если я снимусь в ее рекламной кампании, меня заметят.

Алиса подошла к отцу, мысленно призывая его взглянуть ей в глаза. Но он упорно продолжал смотреть в окно, и она была уверена, что он видит там нечто сугубо личное, то, о чем не собирался рассказывать ей.

– Твоя мать и Лео давно знакомы. Но они… не ладят между собой. Поэтому совершенно исключено, что твоя мать позволит тебе принять участие в каком-либо совместном проекте с Лео Ричиер. – Он оттолкнулся от подоконника. – Мне надо выпить.

– А вот я так не думаю, – с подчеркнутым сарказмом заявила она.

Наконец он взглянул ей в лицо, на котором было написано решительное и серьезное выражение, и на губах его появилась слабая улыбка.

– Тогда кофе?

Она кивнула и вызвала горничную, после чего опустилась в кресло и стала ждать, не добавит ли отец еще что-либо к сказанному. Те пять минут, пока они ждали кофе, растянулись на целую вечность, а она лихорадочно пыталась сообразить, что станет делать, если он все-таки скажет «нет». Осмелится ли она ослушаться его? Она никогда не думала, что будет хотеть того, чего не одобрит ее отец.

Наконец кофе был подан. Отец молчал до тех пор, пока горничная не вышла из комнаты, а потом подошел ближе и сел в соседнее кресло.

– Я действительно люблю тебя, Алиса, – сказал он.

Совершенно неожиданно она вдруг почувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Она видела, что причинила ему боль – своему отцу, своему защитнику, надежному стороннику во всех делах и начинаниях, и не понимала, как такое могло случиться.

– Прости меня, – прошептала она.