Ее внутреннее эхо

Ждать пришлось довольно долго, зато Альберт вышел один и снова поразил Катю ростом, какими-то неписательскими мускулами и широким разворотом плеч. В джинсовых шортах он не производил впечатления человека разумного, был, скорее, похож на Тарзана.

Самым сложным оказался именно этот момент – подойти к нему, не уронив достоинства, не показать свой женский интерес.

– Шалом. Я тут мимо проходила, вы не подпишете мне книжку?

Альберт так испугался, что ничего не понял. И только рефлекс, выработанный долгими годами общения с читателями в любые моменты жизни, заставил его отреагировать на собственную книгу, которую девочка ткнула ему в живот.

Он не понял, чего она хочет, но мышечная память сработала отлично. Он открыл первую странице и обнаружил, что ее нет. Не было и ручки.

Ручка осталась в джинсах, которые он не надевал с момента прилета. Джинсы валялись на кресле в его комнате. Все это он понял с небольшим опозданием, девочку тоже узнал.

Это было странным, очень странным, но он привык к странностям, поэтому, облекая свои мысли в вербальную форму, он повертел пальцами, изображая письменность и оживленно замычал.

– У меня там… Ээээ… Ручка в доме.

Девочка смотрела на него с нескрываемым презрением. Так ему казалось.

Он с облегчением толкнул калитку и быстро пошел назад в дом.

На самом деле никакого презрения, конечно, не было. Если и было, то только к себе.

Кате вдруг наскучила эта игра с выслеживанием добычи, шпионскими уловками и придумыванием повода для знакомства.

Вся эта суета была унизительной, неприятной. И очень остро напомнила ей вечера в Митином дворе – когда она часами ждала его в машине, глядя на освещенное окно первого этажа. Менялись только кусты во дворе – голые, с листьями, цветущие гроздья сирени. А он выходил с женой и шел в магазин, держа ее за руку. Или, чаще, один, к маме.

Катя подходила, счастливо улыбаясь, но он старался сделать вид, что не видит ее, потому что Маша могла смотреть в окно.

Все это было ужасно. Почему приходится все время бегать за мужчиной, караулить его, хитрить, заинтересовывать собой?

С этими мыслями Катя, не раздумывая, развернулась и пошла от дома Альберта наугад, почти бегом, чтобы он не успел выйти и догнать ее.

Вечером дома она рассматривала свое миловидное отражение в маленьком настольном зеркале, пытаясь понять, что же все-таки с ней не так, почему ей приходится прибегать к таким дешевым трюкам. Но из зеркала смотрела надменная восточная красавица с точеным прямым носиком.

Ответа не находилось.

Катя начала строить самой себе рожицы, кривляться – и все качнулось в смешную сторону. Она успокоилась.

Зато Альберт успокоиться не мог. Ручка потекла от жары, джинсы были испорчены, но, что хуже, другая ручка не находилась.

Трехлетняя племянница прибежала на его отчаянные вопли и дала фломастер, с которым он несся обратно по каменистой дорожке.

У калитки было пусто. Книжка лежала на бетонной тумбе у забора – там, куда он сам положил ее три минуты назад. Или больше?

Наверное, он слишком долго был в доме, это неучтиво, неправильно – держать при этом девушку на улице, надо было ее пригласить.

Он вспомнил, что видел ее на улице и потом еще раз где-то в городе. Хорошенькая, но вроде как не совсем еще женщина.

Удивительно, где она взяла «Меркурий»? Книга только появилась в столичных магазинах, Альберт сам с трудом успел забрать несколько штук на подарки.

Как она могла купить ее здесь, в Израиле? Выходит, совсем недавно была в Москве? А ведь не похожа на русскую.

В таких размышлениях он провел остаток дня.

Наутро характер его мыслей изменился – девочка стала навязчивым видением, с той самой улицы, где даже сам воздух дрожал от жары.

Она шаркала кроссовками по мелкому гравию, стараясь найти крупные камешки и пнуть их ногой. И ее лицо, когда она подошла совсем близко. И где-то еще он ее видел. Да, там был другой свет. И проявились морщинки у глаз – никакая она не девочка, просто мелкая и одета как подросток. Где же это было… Вокруг стояли люди.

Он захотел ее увидеть снова, ему даже показалось, что он должен ее обязательно найти, но это было невозможно. Не отпечатки пальцев же снимать с книги. Книга…

Книга была странная, почему без первой страницы…

И только через два дня он все понял. Вспомнил, где ее видел и сразу понял, откуда эта книга.

В лифте же! Семен Борисович, старая лиса…

Семен Борисович признался сразу. Даже, кажется, обрадовался.

Ничуть не удивился, когда узнал, какая оригинальная судьба ждала эту книгу, передаренную дважды.

«Ай, девка, ай, молодец, своего не упустит», – все повторял он, и Альберту было почему-то приятно, что это «что-то» – он сам, что за ним охотилась эта красотка, словно сошедшая с восточной миниатюры.

Книгу, кстати, он оставил у себя – пришла в голову забавная мысль.

А Катя допоздна болтала с Соней по скайпу. Нужно было выйти за продуктами, но Соня так увлекательно рассказывала о новом фильме, дипломатично не упоминая ни словом о режиссере.

В десять закрылся супермаркет возле дома, и Катя решила прогуляться до круглосуточного, на Дизенгоф.