Ее волос манящий теплый шепот (СИ)

Хотя ему совсем не жаль, я вижу. Этери же молча идет по коридору, словно рассекая пространство перед собой, а я чувствую безграничную благодарность к ней и бездонное презрение к самому себе.

***

Мы едем на Чемпионат России на поезде. Аня, Алена, Алина и Саша—в одном купе, Этери и Диша—во втором, я с Дудаковым—в третьем, а Аксенов с остальными—в четвертом. Я дико ненавижу поезда, потому что слишком привык к самолетам. Поэтому молча иду в свое купе, открываю с Сергеем бутылку коньяка и мы пьем. Я слышу, как слева смеется Аксенов, и что-то рассказывает всем. Он очень громкий и шумный, а потом к их голосам присоединяется и такой знакомый женский. Этери вместе с ними. Я так и вижу, как она сидит рядом с Эдом, закинув длинные ноги на соседнюю полку.

Дудаков протягивает мне лимон и качает головой. Спустя какое-то время мне становится все равно.

В Саранске жутко холодно, а мы заселяемся в номера по привычной схеме. Этери снова берет себе комнату с глухой стеной, а я живу рядом с ней. Интересно, она делает это все специально? Или мне доверяют настолько, что совсем не боятся смутить ничем.

А потом нас захватывает работа. Чемпионат России очень важен, потому что именно на нем идет отбор на Чемпионат Европы, а потом и Мира. Алина должна оказаться в тройке хотя бы среди взрослых.

Она в такой форме, что у нас всех есть сомнения. Мы не знаем, какой сюрприз может подстроить нам Женя, но юниорское трио тоже нельзя скидывать со счетов. Мы просто работаем, потому что все ждут, какие же результаты теперь покажут все наши спортсменки.

Этери вовлекается в процесс так, что я просто поражаюсь, насколько она работоспособна. Я могу только носить кофе и надеяться, что она сдержит себя.

Результаты ошеломляют всех. Все три места заняты воспитанницами одного тренера. Этери. Но все они юниорки. Аня, Саша и Алена. Алина еле проходит на Чемпионат Европы. Женя даже туда не попадает.

Все в шоке, а Этери переваривает случившееся. Весь день она нервничает и практически ничего не ест. На завтрак она не приходит, потому что не успевает. На обед тоже не попадает, а вместо ужина идет спать.

Я лениво ковыряю вилкой еду, а потом собираю в тарелку хоть что-то для Этери, надеясь, что она еще не успела заснуть. В довесок кидаю в карман парочку мандаринов. Они пахнут праздником и счастьем.

Уже в коридоре замечаю Аксенова, который входит в соседний номер. Я не успел. Зло хлопаю дверью и почти швыряю тарелку с едой на стол. Я—дурак. Мандарины катятся по кровати, но мне уже плевать. Тянусь за пультом от телевизора и понимаю, что дверь этериного номера снова открывается, а потом проворачивается ключ. Это значит лишь то, что Эд не остался.

Я выжидаю пару минут, подхватываю в руки еду и выхожу. Аккуратно стучусь в дверь и жду.

Этери выглядит разъяренной, а потом меняется в лице.

—Дань? Что случилось?—она сразу думает, что нужна ее помощь.

—Ничего,—стараюсь улыбнуться.—Я еду принес. Ты целый день голодная.

И тут Этери становится совсем домашней и вовсе не злой. Она пропускает меня вперед и захлопывает дверь.

Расслабленно ложится на кровать, ставит перед собой тарелку и медленно начинает есть бутерброды с рыбой, оливки, сыр, которые я успел украсть. А еще мы говорим. Слова словно прорываются сквозь молчание сегодняшнего дня:

—Блять, Даня…что делать с Алиной,—ругается в сердцах Этери.—Еще чуть-чуть и мы упустили бы Европу.

Я пожимаю плечами и не знаю ответов. Вчера я говорил с Алиной долго, но так и не смог убрать все проблемы из ее головы и придумать, что делать с ее меняющимся телом.

—Я думаю, что все образуется, Этери,—просто отвечаю я.—Мы справимся.

Она откидывается на подушки и тянется пальцами к мандарину. Я успеваю быстрее и привычным движением чищу его, протягивая дольки на ладони. Как всегда, сижу на полу перед кроватью, чувствуя, как Этери дышит мне в затылок. Мы так близко, что я вдыхаю запах ее духов, даже не смотря в глаза. От Этери теперь пахнет мандаринами и морозным утром. Я поворачиваю голову и встречаюсь с ней глазами. А потом замечаю, что ее лицо сейчас рядом и я… безвозвратно тону.

Сам не осознавая зачем, приподнимаюсь немного, наклоняюсь еще ближе и целую Этери по-настоящему.

Вкус мандаринов проникает в меня с ее дыханием, а тело отзывается дрожью.

Черт возьми, что я делаю?

Испуганно отстраняюсь, как от удара, и не знаю, что сказать. Этери тоже молчит, кусая губы.

—Извини,—только и могу произнести я.

И тут Этери наконец начинает говорить:

—Ты жалеешь?

Я слышу, как стучит мое сердце, понимая, что сейчас этот ответ нереально важен.

—Нет…

—Тогда зачем извиняешься?—шепчет Этери и возвращает мне поцелуй.

Ее губы горячие и сладкие, а я медленно становлюсь на колени и нежно запускаю пальцы в ее волосы, невесомо прикасаясь к шее.

Этери закрывает глаза и тянется ко мне всем телом пока у нас не заканчивается воздух.

Очерчиваю кончиками пальцев ее скулы, и целую снова, ловя губами неясный стон. Я безумно ее хочу, но боюсь сделать что-то не так, пока Этери сама не затягивает меня на кровать.